В плотно стоящей толпе Пирралло остался стоять, его голова слегка закинулась назад, словно он наблюдал за сворачивающимся на небе драконом. Гвин слегка шевельнул бёдрами и отошёл чуть назад, толстяк автоматически переместился в сторону, чтобы занять освободившееся место, не осознавая, что станет теперь поддерживать труп. Бормоча извинения и вежливо кивая, Гвин пробирался сквозь толпу, пока наконец не высвободился и не оказался на пустой рыночной площади. Вначале он спокойно пошёл прочь, а затем, когда оказался на тёмных улицах, побежал, но не слишком быстро, словно был рабом, посланным с каким-то поручением. Основная дорога к площадке для караванов ровно поднималась вверх, поэтому к тому времени, как он преодолел ворота, светящиеся огненные цветы Криселло остались далеко позади.
На открытой дороге Гвин перешёл на шаг. Шагая, он не думал абсолютно ни о чем, пока не увидел перед собой их костёр. Только тогда он по-настоящему понял, что сделал. Почему он это сделал – это все ещё оставалось для него глубокой тайной, более глубокой, чем любой двеомер, но знал он также и то, что должен быстро представить какие-то объяснения.
– А, вот и ты! – крикнул Вандар. – А где Пирралло?
– Мёртв. Я его убил.
– Что? – Бринонно вскочил на ноги.
– Убил его. Просто убил. Ножом, – Гвин замолчал и потёр лицо обеими руками. – Собака напилась вина во время представления, и у него развязался язык. Клянусь вонючими лапами Когтистых! На рыночной площади было полно людей архонта! А если бы они услышали, как он насмехается и хвастается? Он, кстати, говорил, что после того, как выполнит свою работу, мы трое будем у него под ножом. Он собирался сегодня ночью отправить отчёт Главному Ястребу, и я знал, что отчёт будет плохой, поэтому убил его.
Они уставились на него. Просто смотрели, потрясённые.
– Я возьму лошадь и поеду один. Попытаетесь остановить меня? Попробуйте! Можете последовать за мной, если посмеете. Найдёте меня, сдадите и получите небольшую награду от гильдии – если сможете.
– Не неси чушь! – рявкнул Вандар. – Ты один способен убить нас в полусонном состоянии, и мы все это знаем.
– Вопрос в том, почему мы ещё не мертвы, – сказал Бринонно. – У тебя ведь два кинжала.
Гвин рассмеялся, но оставался настороже.
– Если вы согласны поучаствовать со мной в выполнении одного плана, то я воспользуюсь вашей помощью. Мы втроём можем взять Родри в пути и заключить сделку в нашу пользу.
– Как? – спросил Вандар. – Я не могу представить себе, чтобы Главный Ястреб опустился до разговора с предателями.
– Кто говорит о Главном Ястребе? Ведь в Братстве не одна фракция, не так ли?
– Да, – Бринонно выдал один резкий смешок, сам он в эти минуты напоминал испуганную лису. – Хорошо, я присоединяюсь к тебе.
– И я тоже, – сказал Вандар. – Знаешь, почему ты можешь нам доверять? Потому что у нас нет выбора, не так ли? Если мы не найдём кого-то, кто примет нас к себе, то мы медленно умрём по приказу гильдии, независимо от того, что сделаем.
– Ты абсолютно прав, – Гвин почувствовал, как улыбается. В голове у него была лёгкость, как у пьяного. – И давайте молиться всем демонам ада, чтобы я сумел придумать хитрый способ связаться с врагами Главного Ястреба, иначе Когтистые вскоре получат наши души на ужин.
Они очень быстро собрали пожитки и той же ночью покинули Албару – до того, как люди архонта опознали труп Пирралло и явились к его так называемым слугам задавать вопросы. Поскольку единственная дорога через город шла на запад и восток, а Криселло приехал с востока, Гвин знал, в какую сторону поедет волшебник. Хотя Гвин оказался в этой части острова впервые, он был уверен, что рано или поздно найдёт хорошее место для засады. Конечно, теперь, когда он знал, что Криселло – именно тот, за кого себя выдаёт – истинный маг – ему придётся придумать особенно хитроумный план. Поскольку у Гвина было только два помощника, он не мог просто броситься на середину дороги и закричать мастеру двеомера: «Стоять!»
Что он сделает с Родри после того, как заполучит его… Гвин придумает какую-то сделку, которая защитит как пленника, так и тех, кто взял его в плен. Гвину также пришло в голову, что им, не исключено, и не придётся разыскивать другие фракции Тёмного Братства. Вполне может оказаться, что такие фракции уже сами их ищут.
Высоко в горах, на севере, Старец определил, что некий случайный фактор изменил его планы. В ту ночь он работал в своём Храме Времени, изучая символы, которые построил на двенадцатом этаже, самом последнем добавлении к структуре, отражающей его план разрушения Невина. Храм был любопытной штукой. Хотя совокупность изображений на протяжении лет приобрела определённый двеомер, в основе храм являлся только ментальной структурой, созданной сознательными усилиями разума, сродни физическим дворцам памяти, обычным для купцов и чиновников на всех островах. Наверху воображаемой горы, которую Старец простроил у себя в сознании, находилась высокая квадратная башня из белого камня. Одна её сторона полностью освещалась солнечным светом, чтобы представлять известные прошлое и настоящее; другая – лунным светом, чтобы представлять менее известное будущее.
После многих лет работы ментальные образы были разработаны так хорошо, что Старцу требовалось только подумать о башне, чтобы увидеть её целиком и полностью. После стольких лет практики ментальной концентрации он мог зайти туда и оглядеться, словно находился в реальном здании.
Имелось четыре входа, в центре находилась спиральная лестница из пятидесяти двух ступенек, которая вела на двенадцать уровней, где на каждой стене зияло по семь окон. На двенадцатом этаже Старец расположил символические статуи и предметы, которые покажут, как ветры Судьбы и будущего влияют на его сложную схему, точно так же, как флюгер на крыше сарая крестьянина показывает направление ветра и изменение погоды. Поскольку его отдалённой целью было уничтожение эльфийской расы, Старец поставил четыре статуи эльфов вокруг лестницы, двух мужчин и двух женщин. Он надеялся увидеть, как они начинают стареть или болеть, но пока что они упрямо оставались здоровыми и молодыми. Случалось, он находил их смеющимися над ним.
Рядом с эльфами стояли другие статуи: одна изображала Джилл – хотя, конечно, Старец совершенно не представлял, как она выглядит – и одна статуя Родри, обнажённого и в кандалах. Рядом стояла статуя Невина, которого Старец знал слишком хорошо, что никак не давало ему успокоиться. После того, как Невин ступит на берег Суртинны, статуя оживёт и с ней произойдут небольшие изменения, которые позволят Старцу судить о планах Мастера Эфира. Разбросанные среди этих основных образов находились и другие, символы меньшего значения и размера – статуи Диких, образы эльфийского лука, различных предметов, которые имели для Старца эмоциональное значение. На протяжении последних нескольких месяцев он действительно зарегистрировал некоторые изменения в этих символах – как и надеялся. Например, как раз перед тем, как Барума связался с ним в первый раз, появился каменный волк. Он маячил в одном углу и наблюдал за лестницей. После разговора с Барумой Старец смог понять, что волк означает шпиона и врага. Время от времени он замечал ещё один образ – туманный, но определённый: то был мужчина-эльф, стоящий рядом с Джилл. Пока Старец не смог изучить эту новую личность. Когда бы он ни пытался сделать это, фигура эльфа исчезала.
