Раб завизжал и неистово закивал.
– Хорошо. А теперь приведи его сюда. Вскрикнув, раб высвободился из хватки старика и бросился во дворец, словно демоны пинали его сзади. Невин улыбнулся, скрестил руки на груди и стал ждать.
Хотя освобождение раба на островах обычно является весёлым делом – от бывшего хозяина ожидается, что он закатит хороший пир для друзей и родственников, – после короткой церемонии, в результате которой Родри стал свободным человеком, у Джилл и остальной компании не было никакого настроения праздновать. Они сидели с мрачным видом в гостевом доме, время от времени пускаясь в споры о том, что же им делать дальше, когда брат Меррано ворвался с новостью.
– Родри, во дворце архонта находится человек из Дэверри, который заявляет, что он – один из твоих приближённых. Некий лорд Галрион.
– Кто? – Родри бросил взгляд на Джилл, которая только удивлённо пожала плечами. – Я никогда раньше не слышал этого имени.
– Звучит, как имя из древней хроники, – вставил Саламандр.
– Я об этом ничего не знаю, – сказал Меррано с прежней резкостью. – Но он привёз с собой отряд вооружённых людей, и архонт боится, что он начнёт рубить головы, если ты там не появишься лично и не успокоишь его.
– Ну, это впрямь очень похоже на человека из Элдиса, – Родри встал и улыбнулся. – Хорошо. Пойдём, поприветствуем его.
Дорога от храма до дворца архонта составляла только пару сотен ярдов, но Джилл показалось, что она растянулась на века. Когда они пробирались через вечерние толпы, держась для безопасности плотной группой, с Родри в самом центре, Джилл видела наёмных убийц в любой тени и на каждой крыше. И все они, как ей представлялось, только и ждали шанса лишить Аберуин законного наследника. Её нервы стали сдавать, и она была почти в истерике, когда они добрались до дворца и обнаружили, что архонт вызвал свою вооружённую охрану. У ворот дежурили два копьеносца, ещё два стояли у двери в великолепный каменный дворец. При виде их Гвин на мгновение застыл. Саламандр дружески положил руку ему на плечо и прошептал:
– Кто-то здесь может тебя узнать?
– Не должен. Но никогда не знаешь наверняка…
– Ну, если придётся врать, предоставь это мне. Я – мастер этого дела.
Гвину удалось улыбнуться, и он позволил провести себя в зал для приёма гостей архонта, где каждый звук отдавался эхом. Зал был ярко разукрашен пурпурными и золотыми плитками. На полу у возвышения сидели десять человек из Дэверри. На подушках они явно чувствовали себя неуютно. Гости потягивали вино из непривычных для северян кубков. Джилл схватила Родри за руку и сжала её.
– Все эти люди служат тебе. Веди себя так, словно их помнишь. Блондин со шрамом над глазом – Амир. Обязательно назови его по имени.
Но стоило ей поднять глаза на возвышение, как все её мудрые советы застряли в горле.
– Невин!
Она обнаружила, что бежит по длинной комнате, как ребёнок, не думая ни о протоколе, ни о вежливости. С трескучим смехом старик встал, чтобы встретить её, и сошёл с возвышения, когда она бросилась ему в объятия.
– О, Невин, Невин, ты даже не можешь представить, как я рада увидеть тебя!
– Догадываюсь, дитя. Ну, ну, не плачь. Мы ещё поборемся и выиграем.
Потрясённая, Джилл поняла, что действительно плачет. Когда она вытерла глаза рукавом, Невин достал из штанов одну из своих обычных жутких старых тряпок, чтобы она воспользовалась ею как носовым платком. Это была такая знакомая и обычная вещь, что она сработала лучше, чем мощный талисман, который источает здравый смысл и смелость в окружении чёрной магии. Джилл очень не хотелось возвращать платок.
– А теперь нам лучше соблюсти формальности, – прошептал Невин.
Он взял её за руку и провёл на возвышение, где стоял удивлённый архонт. Люди Родри тоже поднялись на ноги, но они собирались вокруг гвербрета, они все пытались до него дотронуться и доказать себе, что он реален, он жив и находится с ними. Некоторые открыто плакали, большинство сохраняли молчание. Посреди суматохи Джилл обратила внимание на Гвина, который стоял в стороне. Она подумала, что всегда будет помнить боль, что появилась у него на лице. У Гвина был убитый вид человека, который понимает, что он здесь – посторонний, отверженный. Затем это выражение ушло – Гвин словно бы проглотил его, и на его лице опять не выражалось никаких эмоций. Но в этот миг Джилл нашла в себе силы пожалеть его.
– Простите меня, господин, – обратился Невин к архонту. – Это моя внучка и невеста гвербрета. За нею вы видите сводного брата гвербрета.
Когда Граффейо, тучный маленький человечек, довольно светлокожий, поклонился ей в стиле Дэверри, Джилл удалось изобразить реверанс. Саламандр улыбался так надменно, что она не могла винить архонта за его кислую мину.
– Я очень хорошо знаком с этим человеком, лорд Галрион, – проворчал Граффейо. – Но где же сам гвербрет?
– Здесь, – Родри широкими шагами прошёл к возвышению, пренебрёг ступеньками и одним мягким движением вспрыгнул на три фута. – Я достаточно часто слышал ваше имя, уважаемый, на протяжении последних недель.
Возбуждённые до крайности, люди гвербрета стали приветствовать его. Это был бессловесный крик чистой радости. Захваченные духом происходящего, рабы и слуги присоединились к ним, аплодируя по своим углам, пока Граффейо не поднял руки, призывая к тишине.
– Я рад приветствовать тебя в своём скромном доме, лорд Родри Аберуинский. – Улыбка на его пухлом лице на мгновение показалась волчьей. – И, надеюсь, раз твои слуги здесь, чтобы проводить тебя домой, то мы ничего больше не услышим об этом странном судебном процессе.
Остаток дня и большую часть ночи, после того как рабы зажгли сотню масляных ламп и подали яства, Джилл оставалась зрительницей на самом странном турнире, какой когда-либо видела. Раунд за раундом сражались насмешники, используя как оружие только слова, и лишь немногие из этих слов были простыми. Она была потрясена до глубины души, когда увидела, насколько дьявольским мастером намёков может быть Невин, когда хочет. Уж конечно, архонта никогда бы не выбрали на пост, если бы он не умел быть скользким, как смазанный жиром горностай. Прошло несколько часов, прежде чем она поняла: сражение ведётся не из-за принципов, а из страха. Если бы над городом не висела угроза ястребов из Братства, Граффейо бы с радостью проиграл это сражение и помог им безопасно добраться домой; он поддержал бы их желание отомстить за убитых жрецов; но ястребы присутствовали постоянно, и от них исходила угроза. Не то чтобы архонт хотя бы раз упомянул о них – по большей части он распространялся о вызывающих сожаление обстоятельствах и недовольстве горожан. Тем не менее, все знали, что он имеет в виду. Точно также все понимали, что архонт предполагает: за смертями в храме стоят ястребы.
– Конечно, следует ожидать вспышек недовольства среди горожан, когда новость об убийстве распространится – а она, несомненно, распространяется прямо в эти минуты, – заметил Невин. – Мой слуга сейчас следит за нашими лошадьми в конюшне.
