Воспользовавшись тем, что мужчины продолжили диспут, Флауэр незаметно отделилась от остальных. Тем временем безымянная женщина снова вернулась в свою конуру. Блуждания Флауэр привели ее к клетке Гифта. Девушка хотела понять, что с ним случилось.
Нифти жалел Флауэр и сказал об этом, когда она пришла к нему. Однако помочь ей он был не в состоянии. Гифт зашел слишком далеко и знал, что уже мертв.
Именно над этим он сейчас и думал. Худшее уже случилось: он оказался в лапах берсеркера.
Эта мысль доставила ему странное облегчение.
Неожиданно обретя покой, измученный Нифти сумел ненадолго задремать… и тут же увидел во сне Траскелука и Террин.
Через несколько минут Гифт открыл глаза и увидел смотревшую на него сквозь дверь Флауэр.
— Я боялась, что ты умер, — прошептала она.
— Так оно и есть, — после короткой паузы ответил Нифти.
Девушка смотрела на него непонимающим взглядом. Это было смешно, чертовски смешно, но Нифти чувствовал, что она боится больше, чем он.
— Вообще-то я мертв уже примерно стандартный месяц, — сказал ей Гифт. — Одна из ваших машин убила меня на другом конце Залива… Нет, беру свои слова обратно. Это я сам убил себя.
— Не понимаю…
Нифти попытался взять ее за руку, но едва заметная дверь воспрепятствовала этому.
— Это неважно.
Вскоре Флауэр ушла, и Гифт, облаченный в неудобный скафандр, неуклюже заковылял на свой наблюдательный пункт. Все доброжилы, включая Лаваля, не находили себе места: драгоценный Учитель не находил времени сказать им доброе слово. Но Гифту жаловаться было не на что — пока машины не сделали ему ничего плохого. Если же говорить о физических неудобствах, то его нынешние условия не слишком отличались от условий военных транспортов, которыми обычно летал Гифт, непривычный к гражданским рейсам.
Носимый ветром Гифт, подумал он. И тут его мысли стали пугающе ясными. Как будто до того он был одурманен, даже во время стычки корабля-шпиона с берсеркером, а сейчас очнулся. Одурманен не наркотиками. Нет, чем-то иным…
Сам ад не страшен человеку в его состоянии. Сам ад…
* * *
Когда Лаваль интересовался текущими событиями, он делал пару шагов и поднимался на слегка приподнятую площадку, с которой была чуть лучше видна взлетная палуба берсеркера-матки. Его Тамплиер называл кодовым именем «Мор».
Рой Лаваль так любил наблюдать за происходящим с возвышения, словно это давало ему какие-то права на особое положение. Или позволяло лучше понимать обстановку в тех случаях, когда он не получал объяснения. Он по-прежнему часто обращался к берсеркеру, но тот не отвечал.
Лавалю казалось, что великий Учитель совершенно забыл о его существовании — как, впрочем, и о том, что на борту вообще есть живые единицы. Доброжил пытался видеть в этом пренебрежении высокий философский смысл.
Время от времени берсеркер выпускал в космос очередную боевую машину. Истребитель или тяжелый бомбардировщик вылетал стремительно, словно пробка из бутылки. На массированные бомбардировки это было не похоже, хотя, судя по приготовлениям, нечто подобное действительно намечалось. Часто на палубу садились истребители или разведчики, вернувшиеся из полета. Когда это случалось, Лаваль инстинктивно ждал, что сейчас наружу выберется человеческая фигура в скафандре.
Все происходившее на палубе убеждало Гифта, что берсеркер-матка готовится к бою, собираясь выпустить наружу рой малых машин-убийц, аналогов соларианских истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков.
* * *
Внезапно Лаваль стал добродушным, бросил свои садистские замашки и начал вербовать Флауэр. В конце концов, надо было пополнять ряды доброжилов. Лавалю искренне казалось, что он управляет этим процессом.
Чем пристальнее Гифт изучал систему поддержания жизни людей, тем более хлипкой она ему казалась. Это было естественно: берсеркер стремился защитить объекты более важные, чем жизнь даже самого преданного доброжила.
Скромное пространство, выделенное для живых единиц, соседствовало с куда более обширным помещением, прикрытым хрустальным куполом. Впрочем, этот купол, изогнутый как небосвод, мог быть образован и силовым полем.
Космонавту Гифту, наблюдавшему и подслушивавшему разговоры, полные непримиримых противоречий, казалось, что обреченный Тамплиер и один-два доброжила стоят или сидят прямо под открытым небом.
Человеку, явственно видевшему перед собой разинутую пасть Смерти, стало холодно. Лютый холод сменился палящей жарой, не давая хрупким единицам окончательно замерзнуть. Воздух двигался толчками, давление резко менялось. Казалось, обеспечение физического комфорта перестало волновать берсеркера.
— Здесь действует очень эффективная система искусственной гравитации. Она предпринимает значительные усилия, чтобы сохранить нам жизнь. По крайней мере, некоторым из нас.
— Так и должно быть, если уж они позаботились доставить нас сюда. Мы для них — объект изучения.
Гифт, внезапно почувствовавший, что умирает от истощения, накинулся на принесенную роботом еду, В обычных условиях эта еда показалась бы ему всего лишь сносной, но голод делал ее необыкновенно вкусной. Его тело нуждалось в питании. Жизнь — как ни мало ее осталось — казалась драгоценной. Глупо думать о самоубийстве, когда Смерть и так дышит тебе в лицо.
Флауэр подошла к клетке и попросила у Нифти прощения. Ей очень жаль, что она втравила его в эту историю.
Он снова пробормотал, что это не имеет значения. Их по-прежнему разделяла прозрачная дверь.
Внезапно она наивно спросила:
— Почему тебя заперли здесь отдельно от всех?
— Наверно, чтобы спасти меня.
— Спасти? От чего? — Несколько секунд подумав над собственным вопросом, Флауэр вскрикнула: — Ох, Нифти, прости меня! — Она оглянулась на звук мужских голосов. — Я не хотела этого! Я не знала… Я не сказала этим другим, что ты здесь…
— Не расстраивайся. Это не твоя вина. — Ситуация была совершенно неправдоподобная. Гифт обхватил голову руками.
— Нет, я ужасно виновата… Я хотела вернуться на яхту, но теперь там ворота, и они не пускают меня.
Маленький соларианский кораблик, доставивший сюда трех человек, стоял на взлетной палубе. Казалось, до него подать рукой. Он не сдвинулся с того места, на которое сел. Гифт подошел к противоположной стене и стал его рассматривать. На Юхао он не сумел этого сделать, потому что большая часть корпуса яхты была под водой. Сейчас же он видел сквозь прозрачную стену гладкий корпус размером с небольшой дом, неотличимый от корпуса маленького гражданского корабля. Мучительно близко, но с таким же успехом он мог быть в миллионе кликов отсюда.
Насколько он мог видеть, яхта стояла на открытой палубе. Тут не было никаких хитроумных причалов. Если бы представилась возможность, удрать отсюда было бы легче легкого. Хорошая возможность. Берсеркеры явно обрекли кораблик на уничтожение; надо было сжечь все живые микроорганизмы, которыми он был набит битком.
