Книга Преследуя восход, страница 81. Автор книги Майкл Роэн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Преследуя восход»

Cтраница 81

— Прекрати! Перестань сейчас же! — Казалось, голос Клэр разорвал путы, которых не могли осилить ее руки и ноги. — Нечего злорадствовать, вонючий старый ублюдок! Он ни в чем не виноват!

Неожиданный раскат барабанной дроби как будто подтвердил ее слова. Толпа закачалась и расступилась, и на секунду я увидел сами барабаны — темные цилиндры высотой в человеческий рост, сгруппированные по три, со стоящими за ними барабанщиками-волками, чья кожа блестела от масла и пота, а их крашеные гребешки, как у попугаев, задевали крышу церемониального туннеля.

— Ты действительно ничего не можешь сделать? — хрипло спросила Молл в наступившей паузе. — Что-нибудь, пусть самое отчаянное?

Стриж презрительно засопел:

— Если бы мог, то не стал бы дожидаться, пока ты мне скажешь! Церемония начинается. Сначалаmangés mineurs — малые жертвоприношения, чтобы Невидимые снизошли к своим почитателям. Затемmangés majeurs — великие жертвоприношения, которые должны подчинить Невидимых воле Дона Педро. А потом — потом будет уже поздно. Они приведут свою силу, чтобы она вселилась в нашего пустоголового друга, и он должен будет пасть. Мы, правда, этого уже не увидим. Если и есть какая-то надежда… — Он резко качнул головой в моем направлении, и я впервые заметил, как в его древнем суровом взгляде мелькнул страх. — В общем, все зависит от него.

— От меня?!

Я чуть не заорал в голос от несправедливости всего этого. Свалить все на меня?

Пальцы поглаживали барабаны, и барабаны пели — низкий гул, который разбухал и рос. К нему примешивались новые звуки, тихое монотонное пение, странно выпадавшее из ритма, неровная, искореженная мелодия. У нее имелись и слова, но я не мог разобрать их. Затем натянутые на барабаны шкуры взревели, когда на них обрушились костяные палочки и раскрытые ладони, — это был раскат, взрывавшийся и замолкавший, как прибой. Потом он перерос в какое-то подобие марша. Из-за барабанов появились фигуры, они, раскачиваясь, вышагивали с важным видом, с серьезной медлительностью ритуальной процессии. Медленно, очень медленно приближались они к огню, к высоким белым камням. Высокий волк в черных лохмотьях показывал им путь, потрясая огромной тыквенной бутылью, висевшей на чем-то вроде костяшек и белых горошин слоновой кости, поблескивавших в свете костра, — а может быть, это были зубы? По другую сторону от него две женщины-мулатки, казавшиеся рядом с ним карлицами, помахивали длинными тонкими посохами, на которых развевались флаги, расшитые сложными знаками веверов. Вслед за ними маршировали двое караибов, держа на татуированных ладонях абордажные сабли, а позади шли мужчины и женщины всех мыслимых рас и народов, потрясая тыквенными бутылями с костями, шаркая босыми ногами по земле. Я видел, как некоторые из них наступали на острые камни, все еще горевшие головешки, разбросанные костром, но, казалось, не замечали этого. Когда они проходили, от толпы отделились новые люди, а остальные подхватили песнопение и стали раскачиваться ему в такт, широко раскидывая руки, перекатывая головы из стороны в сторону. Все еще распевая, они кружили вокруг пламени, а потом остановились перед камнями-алтарями.

Монотонное пение оборвалось внезапно, я не заметил, чтобы кто-то подал сигнал. Вся процессия как один пала ниц, толпа обмякла, как повисшая парусина. И волки, и люди скорчились, подняв руки над головой. И только один остался стоять позади собравшихся — тот, кого, как я совершенно точно знал, еще мгновение назад там не было. Неторопливыми ритуальными движениями фигура в одеянии с капюшоном скользнула вперед по спинам своих распростертых последователей и мягко ступила на плоский, обезображенный пламенем камень. Барабаны застучали и взвизгнули, руки протянулись вперед, и капюшон был откинут. Как луна, выглянувшая из-за черной тучи, открылось лицо Дона Педро.

Я видел его очень отчетливо — на лице все еще играла полуулыбка. Наступившее молчание, когда все затаили дыхание, было нарушено внезапным криком животного, низким протестующим мычанием, за которым последовала какофония других криков. Пищали цыплята, кто-то блеял — то ли овцы, то ли козы; лаяли по меньшей мере две собаки. И это вовсе не выглядело глупым, напротив, это было страшно.

Дон Педро простер руки и громко щелкнул пальцами. Шедший впереди волк с развевающимися одеяниями поднялся на алтарь к Дону Педро, а за ним последовали остальные: караибы, белые и черные — почти все они возвышались над маленькой фигурой Дона Педро. Однако в свете костра выделялся лишь он, а все прочие казались бесплотными, как собственные тени на камне. Дон Педро запел своим шепелявым голосом:


Coté solei' levé?

Li levé lans l'est!

Cotée solei' couché?

Li couché lans Guinée!

И тем не менее ответный экстатический шепот толпы прозвучал еще более хрипло, мощнее, чем удар грома:


Li nans Guinée,

Grands, ouvri'chemin pour moins!

Затем, сначала медленно, в особом пульсирующем ритме, они стали хлопать в ладоши, и звук этот нарастал, ускорялся, пока не заглушил барабаны.

— Это называется batterie maconnique, — тихонько пробормотал Ле Стриж. — Стук в дверь.

— Вечеринка начинается, а? — напряженно сказал Джип.

Дон Педро на мгновение закрыл глаза, словно в ожидании чего-то. Затем он взял кувшин из рук одного из прислужников и, повернувшись сначала лицом вперед, затем к кострам и, наконец, к скалам позади него, поднял кувшин и слегка потряс им, словно в приветственном жесте, во всех направлениях. Потом он коротко что-то прокричал и выплеснул струю из кувшина на белый камень. Жидкость напоминала кровь — она была красно-бурой, но затем, небрежно наклонившись прямо над костром, Дон Педро направил струю в левый костер, а потом развернулся и плеснул ею в правый. Перед алтарем с шипением взметнулась дуга синего пламени. Он поднял кувшин, направив его в нашу сторону, и швырнул через пламя. Мы отшатнулись, когда кувшин упал и разбился вдребезги между нами, разбрызгав, как хвост кометы, капли, которые сверкали и жгли. Толпа взревела, барабаны празднично застучали, а крики перепуганных животных зазвучали с новой силой. Воздух наполнился тошнотворным запахом — то, что сжег Дон Педро, было ромом, и довольно-таки крепким.

Барабанный бой участился. На алтаре вокруг фигуры своего бога прыгали и подскакивали, совершая возлияния ромом и какой-то жидкостью, напоминавшей вино. Толпа подалась вперед, вытягивая руки, изображая мольбы о символической пище, медленно двигаясь и топчась, изгибаясь то в одну сторону, то в другую, как змеи под дудочку факира. В толпе завизжала какая-то женщина. Она рванулась и оказалась прямо перед алтарем, кружась, подпрыгивая в такт барабанам, путаясь в сплетении своих одеяний, и в конце концов она уже казалась не человеческим существом, а какой-то несомой ветром птицей. Неожиданно какой-то чернокожий стал плясать, бросаясь на камень у ног Дона Педро. Позади него, как лоза, неуклюже, словно у него вообще не было костей, с развевающимися длинными прямыми волосами, раскачивался белый мужчина низенького роста. Волки завыли своими жуткими голосами и присоединились к танцу, сотрясая землю тяжелыми башмаками; и когда все слились в единую толпу, она забурлила, как закипающий котел. Только наши стражи-караибы стояли в стороне, у самого края площадки, переступая ногами и кружась в собственном круге, тряся головами и стуча по земле копьями. Но когда танец промчался мимо, один из стражей пронзительно вскрикнул, пригнулся и бросился вперед, расставив татуированные ноги, выставив копье острием вперед в угрожающей позе. Барабаны привели его в состояние транса, он стал прыгать и бить копьем. В руках танцоров поблескивали бутыли, они взлетали, переходили из рук в руки, все равно в чьи, и, опустошенные, со звоном разбивались о камни. Прислужникам приходилось от них увертываться, но Дон Педро только улыбался и продолжал стоять, раскинув руки, как священник, дарующий благословение, — или как кукольник, водящий марионеток на веревочках.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация