– Но есть же в проекте что-нибудь притягательное для жителей острова?
Джеки помигала глазами.
– Есть… хотя ты вряд ли это поймешь.
Я пожал плечами.
– С чем-то подобным я и раньше сталкивался. Что-то где-то должно дать слабину. Надо только выждать. – Я потянулся и вздохнул. Мне показалось было, что я сбрасываю с себя бремя, а теперь на меня навалилась ещё большая тяжесть. Ладно, хватит с меня!
– Как бы то ни было, – решительно заявил я, – это не мои проблемы. Мы делаем то, что сказано в контракте, верно? Я сообщу тебе наши сроки, как только сам их узнаю. И… обещаю быть предельно осторожным.
Джеки кивнула и посмотрела на часы.
– Ой! Мне пора, Стив! Я должна бежать. – Персиковые ногти подтолкнули ко мне визитную карточку. – Звони мне в отель, как только появятся новости.
– Хорошо! Но послушай, Джеки, пока мы тут сидели, настало время ужина, а я опять умираю от голода. Наверное, виновата смена часовых поясов. На Сукхумвит есть одно шикарное местечко, да и на Силом-роуд тоже. – Я заметил, что Джеки колеблется. – А можно заказать ужин в номер.
Джеки улыбнулась – опять той же непроницаемой улыбкой – и покачала головой:
– Нет, я правда должна бежать.
– И оставишь старого друга ужинать в одиночестве?
– Бедный Стивен! – Она деликатно усмехнулась и мило добавила: – Ты же в Бангкоке! Уверена, в одиночестве ты пробудешь недолго.
Она поднялась и потрепала меня по щеке. Дружески. Нежно? Вряд ли.
– Должна мчаться. Sawaddee kha!
[50]
Казалось, её пронесло мимо меня какое-то невидимое течение. Тяжелая дверь захлопнулась, я прижал ладони к её холодной деревянной поверхности и прижался к ним лбом. Очень хотелось что-то сказать, но что? Этого я не знал. Говорить, наверное, надо было шестнадцать лет назад. И что за идиотство тогда в меня вселилось? Сейчас Джеки стала ещё красивее, если только такое возможно. Её черты приобрели восточную безвозрастную загадочность, а юношеская неуверенность исчезла. Может, и жаль, что исчезла. Этот её теперешний лоск навевал грусть. Но он не был постоянным, он слетал с нее, как маска. Видно, она просто вырабатывала в себе эту бесстрастность. Но зачем? Чтобы отваживать мужчин?
И тут у меня засосало под ложечкой. Она сказала, что говорила обо мне с кем-то из моих коллег. Представляю себе, что ей наговорили! И лучшие друзья, и завистники – все! И может, их мнение обо мне не так уж ошибочно! Вдруг их характеристика прекрасно совпала с тем Стивом Фишером, которого она помнила? Я интересовал её, внушал беспокойство, тревогу. Потому-то она и прикрылась этой защитной маской: все эти улыбки, манеры – всё это, так сказать, ради меня! Хотела поразить меня, а может, поставить на место. Выходит, виной всему, что мне в ней не понравилось, я сам!
А самым противным было сознание того, что, не знай я Джеки раньше, не ожидай я увидеть её прежнюю, я обманулся бы этой её нынешней блестящей внешностью. И в жизни не догадался бы, что в каждой грани этой холодной маски отражаюсь только я сам.
Срочно следовало выпить! И поесть! А моё свидание с Шимпом должно было состояться между десятью и одиннадцатью вечера. Я глянул на часы, накинул пиджак и решил перекусить в гостиничном буфете. Ничего хорошего ни буфет, ни компания не сулили – придется ужинать наедине с ненаглядным самим собой, а этого мне меньше всего хотелось.
За едой я проглядывал указания Шимпа, и чем внимательнее в них всматривался, тем яснее становилось, что указаний-то, собственно, и нет. Названия улиц отсутствовали – только завернуть туда-то и повернуть там-то. Причем во всех этих поворотах я никакой логики не видел. Но делать было нечего, идти надо! Я нацарапал на счете номер своей комнаты, приложил чаевые за обслуживание, и стеклянные двери, захлопываясь, проводили меня грустным синтетическим вздохом. Я сразу попал в жаркие объятия ночи.
Очень скоро мои подозрения насчет шимповских указаний подтвердились. Начертанный им маршрут сперва привел меня на кишащий народом ночной уличный рынок, потом, когда я с облегчением вздохнул, выбравшись из этой потной, мельтешащей толчеи, оказалось, что, следуя проклятому маршруту Шимпа, мне надлежит снова погрузиться в это месиво карманников, задир и сутенеров. Не зря, подумал я, маршрут расписан на обратной стороне наклейки от банки с сардинами! Однако теперь очередной поворот привел меня в узкую улочку, раньше я не заметил её, так как мое внимание отвлёк заслонявший её на редкость вонючий ларек с сушеной рыбой. Место было как раз подходящее для всяческих потасовок или чего похуже. Я пожалел, что не захватил меч, но носить его в открытую я избегал. Может, мне удастся снова его вызвать, но поручиться трудно… Шум рынка постепенно затихал вдали, улочка была длинная, поворотов и зигзагов на ней хватало. В голове у меня словно туман клубился… и вдруг на стене впереди я увидел розовые отблески. Почему-то я сразу вспомнил красноглазую маску, моргавшую тяжёлыми веками…
Я продолжал идти – путь был указан Шимпом, свернуть я не мог. Но я прижался, вернее, приблизился к стене, боясь о неё запачкаться, и осторожно огляделся. Но когда я увидел, что это за свет, я громко рассмеялся, однако, взглянув в бумажку Шимпа, смеяться перестал. Здесь! Я пришел!
Конечно, и надо было ожидать, что на границах Спирали существуют самые разные места для встреч, как и самые разные типы людей. Хорошо, что у таверны были свои светлые стороны, например, Катика. Но вот это заведеньице…
Даже для Бангкока местечко было препохабное. И ничего вневременного, сколько я ни всматривался, в нём не было заметно, разве что извечный запах порока. Я оперся о стойку, она была чище, чем табуреты перед ней, и попросил пива: не потому, что оно было дешевле спиртного, а потому, что его наливали из закупоренных бутылок, свою я даже и открыл сам. То и дело я отгонял назойливых несовершеннолетних проституток и заклинал себя не думать о Джеки. То, что курам на смех называлось «кабаре», не веселило душу, хотя если бы это зрелище именовалось «секс-шоу», вряд ли бы это соответствовало истине. Даже пузатые немцы в обрезанных джинсах, качающие на коленях девочек из бара, наблюдали за сценой вполглаза, надеясь, наверное, увидеть какой-нибудь новый трюк – что-нибудь этакое с горящей сигаретой или бананом. В настоящий момент на сцене упражнялись ни больше ни меньше как с бритвами. Допотопный магнитофон выдавал дешевый рок со старых изношенных пленок, потная толпа вокруг меня захлебывалась от садистского плотоядного исступления, а мне казалось, что человеческая раса находится за миллион миль отсюда. Не самое весёлое место для размышлений, особенно когда образ Джеки не идёт из головы.
Последнее само по себе было ненормально. Ведь я же не только что её встретил! Она – мое прошлое, закрытая книга, сам же я её и закрыл, да ещё хлопнул дверью как следует. Так что мне теперь до неё? Чего ради я распускаю нюни?
Может, потому, что после разрыва с ней все пошло наперекосяк, любые связи кончались ничем? Будто я пропустил самую важную страницу, разъясняющую, как все должно идти, перестал понимать, как управлять чувствами. Меня окружал холод. Чем меньше привлекала меня женщина, чем более пустой была связь, тем больше это мне подходило. В результате за последние два года у меня было всего-навсего два свидания, каждое на одну ночь, практически анонимные. И как же логически может окончиться это? Может, конец прямо передо мной?
