— Хорошо.
— Это все, что я хотел сообщить.
— Ты придешь ко мне завтра или послезавтра?
— Послезавтра. Кого ты назначила в телохранители Бет?
— Молодого Огату. У нас не возникнет проблем с этим твоим мальчиком?
— Никаких. Я держу его в своем городском доме, под замком, и к тому моменту, когда выпущу — примерно через месяц — он будет думать только обо мне.
— Ах ты потаскун, — усмехнулась Лорел. — Ты еще будешь мне врать, что за месяц разбудишь в нем любовь?
— О боги, нет! Я не хочу связываться с такой нестойкой и сложной материей, как любовь. Я буду полагаться на более верное, простое и горячее чувство. Ненависть.
Лорел помолчала несколько мгновений, пристально глядя в лицо своего друга, любовника и слуги.
— Когда ты сказал «ненависть» — на тебя было немного страшно смотреть, — сказала она.
Моро ответил ей тоже не сразу.
— Ты знаешь, какая пытка, согласно писаниям святых отцов, считается в аду самой страшной?
— Я не знакома с теорией римского безумия. Скажи мне ты.
— Созерцание Дьявола, Лорел. По аналогии с наивысшим блаженством рая — созерцанием Бога. Тебе было страшно смотреть на меня, потому что я готовлюсь к роли дьявола.
Лорел снова помолчала.
— Ты и Керету все это расскажешь?
— Нет, конечно. Вы слишком хорошо воспитали мальчика — святые небеса, я все не могу привыкнуть к тому, как он возмужал! Но все равно, созерцания дьявола он не выдержит, да это ему и не нужно.
— Насколько он искренен в своих чувствах к Бет — ты сможешь мне потом сказать?
— Я могу это тебе сказать сейчас — он не на шутку влюблен. В твои исследовательские планы я не верю, но матримониальные вполне могут увенчаться успехом.
— Хорошо. Поговори с Керетом.
Она отошла, и Моро приблизился к Солнцу.
— Итак, теперь у меня бездна времени, и все оно ваше, повелитель, — сказал он.
— Давайте пройдем в Каменный Сад, — сказал Солнце.
Каменным Садом называлась одна из примыкающих пещер, так часто «заросшая» изумительной красоты сталактитами и сталагмитами, что устраивать в ней большие пирушки было невозможно.
— Капитан Лесан, — сказал юноша. — Она любит этого… капитана?
— Я бы сказал так: он произвел на нее сильное впечатление. Можете себе представить — открытый космос, гибнет вся команда, а он не теряется и собирает новую команду буквально из ничего… Если бы не мои козни, он бы вывел корабль к Парадизо. Боитесь конкуренции?
— Откровенно говоря, да.
— Не бойтесь. Просто беритесь за дело. Сеу Элисабет любит не столько самого Ричарда, сколько определенный тип молодых людей. Вы принадлежите к этому типу — серьезный, немного печальный юноша с привычкой задумываться о сложных вещах и непростым прошлым. Кроме того, ваш соперник обладает двумя существенными недостатками: он, как говорится, человек без света и тени, не признающий компромиссов. И… он берсерк.
— Убийца?
— Пока нет. Но если он сорвется… а она это увидит…
— Неужели вы способны подстроить такое?
Моро невесело улыбнулся.
— Я ведь синоби, повелитель. Я способен подстроить еще и не такое.
— Но только не ради меня. Я не хочу ее добиться ценой чьей-то смерти.
— Повелитель, эта цена уже уплачена, — у рта синоби на миг обозначились жесткие складки. — Ради того, чтобы Бет была доставлена сюда живой и невредимой, уже погиб Эктор Нейгал. Не считая случайных жертв — ее приемной семьи, любовницы Нейгала… А их нельзя не считать. А если принять в счет и тех, кого можно не считать — рейдеров и гемов…
— Не надо… — юного императора передернуло. Моро положил руку ему на плечо.
— Вы выросли, государь. На вас возложена обсидиановая корона. Хотелось бы верить, что вы и повзрослели. Мир жесток, как бы нам ни хотелось обратного.
— Да, вы правы, Морихэй-доно
[41]
, — Керет обратился к Моро как в детстве. — Мне ли можно забывать, как мир жесток? Но хотелось бы, чтоб она забывала иногда…
— Все в ваших руках, — Моро выглянул в большой зал и условным щелчком пальцев подозвал Ириса. — Он все еще нужен вам?
— Не знаю, — улыбнулся Керет. — Он ей понравился. Я думаю, ей было бы приятно получить его. Но, с другой стороны — она привыкла считать себя фемом… и она имперка.
Ирис был подарком Иннаны, сделанным вскоре после того, как Моро сменил тело. Пока он ходил к маленькому Керету в облике чудовища из волшебных сказок, скрывающего уродство под маской — мать не имела ничего против, но как только он появился в Ониксовом Дворце, уже одетый в юное прекрасное тело, как она забеспокоилась и поспешила подарить ему Ириса, хорошенького дзёро одного с Керетом возраста. Намек был более чем прозрачен, и поэтому несколько оскорбителен: что бы о нем ни болтали, Лесан никогда не попытался бы заигрывать с ребенком. Иннана, при всей своей дворцовой утонченности и временами пробивающемся здравомыслии, все-таки была глупа. Она так и не узнала, что маленький Керет был единственным, кроме Лорел, человеком, который не шарахался, видя его без маски — безглазый лысый череп. Она не знала, что юного императора и его спасителя связывают узы дружбы, которые Моро никогда не променял бы на любовные отношения — он слишком высоко для этого ценил дружбу, слишком хорошо знал, что секс — гораздо меньше, чем сердечная привязанность.
Однако Ирис понравился ему. Мальчик был хорошим домашним слугой и искусным любовником, красиво пел и танцевал, и расставаться с ним, улетая на задание, было не легче, чем с любимой собакой. Моро так высоко ценил его, что пристраивал к Лорел и ни к кому другому — опасался оставлять его в доме на пожилого Нджата, потому что любители изысканных редкостей, да еще «с плеча» самой вдовствующей императрицы, так и вились вокруг. Моро знал десятка полтора воров, способных запросто увести хорошенького и дорогого гема из особняка, пока хозяин в отлучке.
Кожа у Ириса была гладкой — генетики, работая над этим видом рабов, тщательно рассчитали гормональный баланс так, чтобы мальчики не достигали полного созревания, «консервировались» в юношеском возрасте на как можно более долгий срок. По сути дела, дзёро был евнухом, но способным и на активную роль — ведь основной покупательской категорией являлись женщины. За прошедшие годы исчезла детская угловатьсть, формы и движения обрели отточенность, завершенность. Все в меру, все гармонично, все рассчитано. Эти совершенные формы тела, это удлиненное лицо, словно взятое с древней византийской иконы — все это было сделано, чтобы дарить наслаждение душе и телу.
Все это было сделано…
— Роман между ними невозможен, — сказал Моро задумчиво, — особенно после того как она узнает, чьим он был. А общение с дзёро пойдет ей на пользу. Оставляйте Ириса при себе, завтра я пришлю дарственную, — синоби поклонился своему царю на прощание и покинул Каменный Сад, а затем — и большой зал.
