У Рэя и Динго не было ни пищи, ни воды, и запас воздуха был весьма ограничен, но оба они могли тормозить свой метаболизм. Стиснутые в капсуле, как два близнеца в материнской утробе, они впали в разновидность комы, которая позволила обоим протянуть еще несколько суток.
«Паломник» оказался в Пыльном Мешке очень вовремя.
Глава 4
Спасенные с «Вальдека»
Догмат «О человеческом достоинстве», принятый на Третьем Петропавловском Соборе 2652 года, гласил, что все существа, наделенные плотью, разумом и свободной волей, являются детьми Божьими независимо от их происхождения и внешнего вида, им от рождения принадлежит достоинство человека и никто не вправе его отнимать. Таким образом догмат объявлял всех гемов людьми и категорически запрещал верным применять по отношению к ним все то, что запрещено применять по отношению к людям: эвтаназию, ментальное программирование, использование их органов и тел без их на то согласия, использование их труда без справедливой платы. Несоблюдение грозило интердиктом, а в случае упорства — то и церковным отлучением.
В это же самое время в Вавилоне разразилась война двух крупнейших военных кланов — Рива и Кенан. Причиной войны была политика дома Адевайль, уже почти полтора века удерживающего Директорию в своих руках. Политика была проста и эффективна: Солнце, избираемый «пока это тело служит ему» монарх Вавилона, женился на представительнице дома Адевайль и назначал своим преемником потомка этой представительницы, в обмен на лобби, обеспеченное этим домом при выборах. Таким образом, выборность монарха стала понятием чисто номинальным — Адевайль держали в руках все ключевые посты в Директории. Бунтовать всерьез никто не решался, так как Адевайль не переходили границы, отделяющей диктатуру от тирании, а вавилоняне — народ осторожный, и затевать гражданскую войну не торопятся, пока не появится очень серьезная причина.
Гроза разразилась после того как Правый министр Шейт Фарран выдвинул на рассмотрение директории проект постепенной элиминации гемов на всем вавилонском пространстве. В меморандуме Фаррана, зачитанном на совете Директории и ретранслированном на всю планету, разъяснялись причины экономических и политических неурядиц, постигших Вавилон в последние полтора столетия. Пока Вавилон смеялся над имперцами, отстающими в генной инженерии из-за запретов, наложенных Церковью, Четвертый Рим разрабатывал альтернативные технологии, позволяющие людям выживать там, куда Вавилон посылал гемов. И вот сейчас, когда возможности генной инженерии были практически исчерпаны, Вавилон оказался перед неприятным фактом: экспансия, которую он вел четыреста лет, по сути дела не была экспансией людей. Это была экспансия гемов; в 27% вавилонских колоний население было гемским на 96%. В ходе частных войн с имперскими доминионами и неприсоединившимися мирами за последние двести лет от Вавилона было отторгнуто 16 миров; в основном, окраинных, не стоивших полномасштабной войны; но вот сейчас доминион Шезаар вплотную подбирается к миру Сунасаки, очень ненадежно инкорпорированному в дом Раат, и судьба планеты может решиться простым голосованием пайщиков — а все из-за того, что разоренный торговой войной с домом Суза дом Раат не может достроить задуманную им космическую станцию, ради которой осваивалась планета. Захудалый доминион Шезаар убьет одним камнем двух птиц: стравит демографическое давление и за фук получит недоосвоенный, но перспективный мир и станцию, на которой работы — начать и кончить. Ведь главное богатство Сунасаки — не в океане, покрывающем ее почти всю целиком, а в месторасположении: в этом секторе смыкаются четыре крупных дискретных зоны, которые так и просят проложить через них новые торговые пути. Уж поверьте, имперцы сумеют это использовать. Но чем мы хуже имперцев? У нас тоже есть альтернативные технологии, но мы их не развиваем, потому что дом Микаге, основной производитель гемов, отстаивает свои интересы не хуже чем Церковь в Империи. Но дом Микаге — монополист, и его продукция, увы, слишком часто несет на себе печать монопольного производства…
Каждому разумному человеку было ясно, что за меморандумом Фаррана стоит Экхарт Бон, тайсёгун дома Рива. Каждый разумный человек понимал, что альтернативные технологии, о которых говорит Фарран — эти технологии, украденные в Империи домом Рива через синоби, промышленных и военных шпионов дома. И уж конечно, всем было понятно, что если Солнце Аттар одобрит этот план, то по шапке получит дом Микаге, и дом Кенан, тесно с ним связанный, и ветвь дома Адевайль, которая держит их руку. А вероятность того, что Солнце поддержит план, была велика, потому что план этот был широко обнародован одновременно с оглашением Меморандума Фаррана, и народу он понравился, а Левый Министр Дормкирк, наоборот, не нравился народу, и очень давно.
Но произошло событие, от которого все перевернулось: служба безопасности дома Кенан предотвратила покушение на министра Дормкирка (если не на самого государя) — прямо в Зиккурате был схвачен убийца. Он успел убить себя еще до первого допроса — но генетическое сканирование указало на его принадлежность к дому Рива, и Экхарта Бона вызвали в Зиккурат, где в качестве ответа на обвинение он покончил с собой. Дом Рива объявил законный мятеж и в Вавилоне началась гражданская война, которая так ударила по экономике, что дом Адевайль меньше чем через год был готов пойти на переговоры с Рива о мире. Неизвестно, чем бы переговоры кончились, если бы не удар в спину: верхушка дома Кенан, недовольная тем, что дом выполняет всю грязную работу, но не участвует в управлении, взбунтовалась. Солнце был смещен, Директория разогнана, тайсёгун дома Кенан сделался «правым советником» нового Солнца — по сути дела, полновластным диктатором Вавилона. Дом Рива объявили вне закона — чтобы уцелевшие представители дома Адевайль не могли воспользоваться их помощью. Сначала казалось, что Кенан одолевает. В их руках были пять самых богатых планет Вавилона и две собственные планеты, заводы Микаге по массовому производству боевых морлоков (Кенан предпочитал пехотинцев класса «Аякс») и огромные ресурсы. В руках Рива были корабли и несколько баз на перекрестках межзвездных путей. Казалось, стоит только уничтожить их или захватить — и война выиграна. Даже две планеты дома Рива — холодный тайрос и Картаго, вращавшаяся вокруг двух звезд, Акхат и Анат — не могли обеспечить своих детей ресурсами в достаточном количестве: Тйрос был ледяной пустыней, а бешеный климат Картаго не позволял толком развивать ни сельское хозяйство, ни промышленность; впрочем, для дома Рива это было принципиально, так как оседлость и привязанность к стабильным планетным благам Рива считали объективным, хоть и необходимым, злом. Единственным серьезным ресурсом на Картаго были небольшие лаборатории, где по технологии Микаге (которую считали устаревшей) производили боевых морлоков класса «Геракл». Микаге в свое время продали Рива эту технологию, так как «Гераклы», предназначенные для десантных операций, отличающиеся повышенной агрессивностью и пониженной управляемостью, не годились для создания больших армий. Словом, силы были настолько неравны, что даже представители дома Адевайль, низложенный Солнце и его супруга, не рассчитывали на победу. Этан бин Га’ал, тайсёгун дома Кенан, хвалился, что через полгода выставит голову Рихарда Шнайдера, тайсёгуна Рива, запаянной во флексиглас на площади перед зиккуратом Нуэва-Урука. Однако война длилась год… два… три… А голова Шнайдера пребывала на плечах. Шпионы и пилоты-разведчики бин Га’ала не могли узнать месторасположения Картаго, а захват немногочисленных космических баз Рива ничего не решил: будучи рассеян на малые группы по два-три корабля, и не скован абсолютно ничем, космофлот Рива свободно перемещался в пространстве, и наносил дому Кенан удары там, где их не ждали. Выявить всех планетарных правителей, кто помогал Рива, было невозможно, так как Рива не брезговали грабежом, а значит, и добровольную помощь по обоюдному согласию легко оформляли как грабеж. На третий год войны дом Кенан, остервенев от неопределенности, перешел к тактике “разберусь как следует и накажу кого попало”, чем восстановил против себя даже тех из князей Вавилона, кто изначально не собирался вмешиваться в драку.
