— Привет, малыш! — улыбнулась из-за стойки госпожа Коман. — Ты что-то ищешь или хочешь потерять?
— Здравствуйте, леди Коман, — сказал он. — Я младший матрос с «Паломника» и ищу нашего бортинженера. Его имя Рэндалл Дрю.
— Мы не спрашиваем паспортов, бисёнэн.
— Он часто бывал у вас, вы должны его помнить.
Госпожа Коман рассмеялась.
— Конечно я помню и его, и тебя, — сказала она. — Он таскается к нам каждый раз, а тебя, бисёнэн, забыть невозможно. Это твое «леди Коман» и то, как ты краснеешь. Меня еще никто так не называл, от неожиданности я чуть не дала тебе бесплатно. Я и сейчас готова, — ее рот был маленьким и пурпурным, и улыбка была как явление жемчужины в мантии моллюска.
— Вы все так же великодушны.
— А ты все так же нерешителен, — засмеялась госпожа Коман. — Или ты из этих? Нет, ты не из этих, эти так не краснеют в присутствии женщин.
— Покажите мне его, — раздался чей-то бархатный голос из полумрака. — Я уже и забыла, как это выглядит — краснеющий бисёнэн.
С этими словами на свет выступила женщина чуть помладше госпожи Коман (а сколько было лет самой госпоже? Тридцать, сорок или двадцать пять? Это кукольное личико не имело возраста). Дик знал, что лицо его сейчас пылает как горн.
— Леди, — взмолился он. — Скажите мне, здесь ли Дрю, и я уйду. Если он здесь — передайте ему, что капитан его ищет.
— Куда ты торопишься, Рики? — спросила госпожа Коман. — Я говорю тебе совершенно серьезно, ты нам понравился. Не хочешь меня — и ладно, зачем тебе такая старая ведьма. Вот Веспер, — из-за столика поднялась совсем юная гемка с черными… нет, темно-синими волосами. — Вчера она дорого продала свою девственность, а сегодня может помочь тебе с твоей. Подумай сам, если ты все-таки запишешься в монахи, что у тебя будет? Устав, военные упражнения да молитвы. У вас скучный Бог, он не любит, когда людям хорошо. А ты еще молод и присяги ему не сложил. И ты мне нравишься. Возьми Веспер, узнай с ней то, что твои наставники тебе не расскажут.
— Леди, я вам благодарен, но мне оторвут голову, если я не приведу нашего бортмеханика.
Веспер подошла совсем близко, положила руку на его плечо — и дыхание у него перехватило. Веспер была совсем девочка, даже младше его. Тринадцать-четырнадцать лет.
Он был имперцем, и предубеждение против гемов пронизывало всю среду, в которой он рос. Он был воспитан монахами, и очень серьезно относился к тем взлядам на секс и на межрасовые отношения, которые внушала Церковь. А еще он был просто мальчиком пятнадцати лет — и этим все сказано…
— Ты красивый, — сказала Веспер. — Почему нам нельзя любить друг друга?
Майлз Кристи нашел бы слова, которыми можно сказать правду так, чтобы ее не обидеть, а капитану было бы все равно, обидит он ее или нет.
— Я не могу, — сказал Дик. — Простите, Веспер.
Госпожа Коман вздохнула, Веспер растворилась в искусственных сумерках.
— Этот боров Дрю приходил позавчера, — сказала хозяйка. — Напился. Вчера утром ушел, я думала — на корабль. С тех пор я его здесь не видела. Удачи тебе в поисках, Рики.
— Благодарю вас, Коман-сама, — сказал юноша и вышел. В спину ему зазвучал легкий смех.
«Чего они веселятся?» — Дик наткнулся на аппарат с водой, почти бездумно пихнул карточку в приемник, набрал 001 и подхватил выпадающую из оконца выдачи запотевшую банку. Приложил ее ко лбу, к щекам, потом открыл и сделал два глотка. Чертовы бабы… Чертов Дрю… Чертово тело, которое не может скрыть ни похоти, ни стыда… Возбуждаешься как последний козел, а они это знают и смеются.
Он посмотрел на свою ладонь — казалось, в тех местах, которыми он коснулся Веспер, кожа помнила сухую прохладу шелкового рукава. Знать бы, кто этот кабан, который вчера… Найти и излупить свогом, в кровь, чтобы навсегда отбить охоту к свеженькому мясцу… А если это Дрю? Если он уже на корабле и, едва корабль стартует, опять начнет трепать своим грязным языком? Значит, его. Давно пора. Еще тогда, год назад, когда он в первый раз затащил в «Лунную стражу» и высмеял перед всеми — девками и клиентами… Вот так — именно так! — он и поймет, что я уже мужчина, а не мальчик…
— Осторожнее, малый! — крикнула женщина в красном платье: Дик, слишком сильно стиснув в пальцах банку, облил ее минералкой.
— Оро! — паренек рывком посторонился. — Простите…
Пострадавшая уже не слышала: стряхнув с платья капли, она нырнула в лифтовую шахту и схватилась за фал.
Дик притормозил и задумался на короткое время. Он возле лифта — пора возвращаться на корабль, но… Давай начистоту сам с собой: если бы Дрю вернулся, капитан бы уже вышел на связь и отозвал своего «начальника-куда-пошлют» по другим делам. Значит, поиски бортинженера не окончены…
Дик опустил на глаза полоску визора и сказал в браслет связи:
— Сантор
[10]
порта четыре, общий терминал.
— Доступ подтвержден, — пробубнил механический голос из серьги-наушника.
— Направление на ближайший полицейский участок от лифтовой шахты Б-8, четырнадцатый ярус, пятый сектор.
— Направление задано, — в воздухе перед юношей повисла светящаяся ядовито-зеленая стрелка, указывающая направление. На самом деле никакой стрелки не было — было изображение, созданное экраном визора, принимающим сигналы портового сантора, в свою очередь ориентирующегося на личный сантор Дика. Юноша прижал свог к бедру, чтобы не задевать прохожих, и сквозь встречный поток людей начал пробиваться по коридору за стрелкой.
* * *
— Паломник, конец связи, — мастер Хару чувствовал себя девицей, сказавшей «да» своему первому клиенту. Леди Констанс, при всех ее неизмеримых достоинствах, кажется, не понимала, что это такое для левиафаннера — согласиться на пассажирский рейс.
Он вспомнил беззаботных ребят с "Мешарета». Куда, спрашивается, податься человеку, у которого еще есть немножко гордости? О, нет, леди Ван-Вальден не давит на него и не пытается наложить руку на корабль, который и так наполовину ей принадлежит. Да и что бы она стала делать со старой шхуной-бригом? Было время, когда такие как капитан Хару чувствовали себя опорой доминиона Мак-Интайр. Рисковые люди вкладывали все наличные деньги в постройку левиафаннеров, вторую половину доли оплачивал доминион — за вассальную присягу и верную службу. И вперед. Дармовой источник энергии, которого хватает на терраформирование целой планеты или обеспечение станции, завода, верфи… Экспансия Доминиона, наплыв иммигрантов, процветание планет, принадлежащих Мак-Интайрам… А теперь? Теперь мало добыть левиафана — нужно отыскать покупателя на него. Давай начистоту: рынок переполнен. Давай начистоту: таким корпорациям, как «Арад», куда проще удержаться на плаву, чем преданному вассалу Мак-Интайров и Ван-Вальденов, который имеет право продавать свою добычу только сюзеренам и их союзникам. В общей беседе космоходов где-нибудь на станции, в местечке вроде «Розовой раковины», капитан до хрипа готов был отстаивать преимущества вассальной системы Доминионов перед коммерческими корпорациями — но здесь, наедине с собой, он вынужден был признаться себе: его время проходит. Гордость? Гордость человека, занимающегося самым опасным и веселым делом в Галактике? И где же была эта гордость, когда ты согласился взять пассажира, мастер Хару?
