На пути к каюте его догнала Бет.
— Ну, почему он все время тебя достает? — возмутилась она.
— Не знаю, — сказал Дик. — Наверное, досадует на то, что не попадет, куда хотел. Он ведь хороший пилот. Наверное, он мог бы довести нас до Санта-Клары.
— Ага. До Брюса он бы нас довел.
— Ерунда. Чтобы довести нас до Брюса, ему было бы достаточно дать мне умереть. Он показал, что ему можно доверять… А я все равно не доверяю.
— Почему? Из-за Динго?
Дик задумался, потом решительно сказал:
— Нет. Если бы даже этого случая с Динго не было, я бы не доверял ему все равно.
— Из-за… меня?
— То есть?
— Да не прикидывайся! Ты приходил тогда ночью рассказать маме, что Моро солгал. Вы думали, я сплю, да? Я бы тебя задушила за это твое долбаное благородство!
Дик покраснел, но ответил:
— Нет, и не поэтому… Если бы я мог объяснить… Коматта нэ! Так было бы хорошо довериться ему… Он старше и умнее и опыта у него больше… Но я почему-то не могу. Он другой, он совсем другой. Он хочет не того же, что и мы, и я не знаю, чего он хочет, а потому не знаю, чего от него ждать.
— Преступление, между прочим, скрывать, что ты пилот.
— Для вавилонянина — да, пилоты должны стоять на учете Инквизиции; Моро подделал инквизиторскую визу, чтобы попасть на корабль.
— Вот видишь!
— Но я сам поступил бы так же, если бы Вавилон победил. С врагами другой разговор.
Он сказал это и внутренне вздрогнул. Пусть другими словами — но он исповедал сейчас то, что Моро говорил о клятве.
— Если бы Вавилон победил, — продолжал Дик рассуждать вслух, — я бы постарался найти место, где еще дерутся и попасть туда… чего бы это мне ни стоило.
— Ты думаешь, Моро — все-таки Рива? Не отставной Рива, а действующий? Тогда он подлежит пожизненной высылке в закрытую колонию.
— Это еще хорошо. Могут и казнить.
— Да, это не шуточки. Но знаешь, если бы я была Рива, я не стала бы трепать о том, что была связана с Рива. Подумай сам: вот ты на месте Моро, если бы Вавилон победил, носил бы свою пижонскую синдэнскую причесочку?
Дик потрогал руками висок, уже поросший колючей щетинкой.
— Нет, — сказал он.
— А еще: Рива бы точно не остановился перед тем, чтобы убить тебя и захватить корабль. Это как пить дать.
— Нет, я бы не сказал. Рива — не людоеды… То есть, не все из них людоеды. Когда он говорит, что я ему нравлюсь — я ему зачем-то верю. А вот насчет корабля — не верю совсем.
— А насчет систем жизнеобеспечения?
— Как сказать… Для него есть допустимое зло и недопустимое зло. Убивать нас — это зло, по-моему, недопустимое. А вот, скажем… достать меня так, чтобы я растерялся — похоже, что допустимое.
— Ты бы уточнил у него, а?
Тут только они заметили, что уже довольно давно стоят, опершись по сторонам от раскрытой двери, возле диковой каюты.
— Ну, — сказала наконец Бет. — Туда или сюда?
Дик улыбнулся.
— Надо отдыхать. Через десять часов у нас прыжок.
* * *
Бет снились мерзкие сны. Дик предупредил ее, что после прыжка так бывает. Проснувшись, она не могла вспомнить, о чем именно был сон, но в осадке осталось чувство жгучей досады: Бет наскоро оделась, прошла мимо кровати леди Констанс и Джека, вышла в коридор и в туалете отвела душу смачным ругательством — из тех, после которых мама непременно заставила бы ее вымыть рот. А впрочем, она все равно собиралась чистить зубы.
Спать не хотелось — и она решила навестить Дика.
Из каюты капитана доносилось еле слышное бормотание. Дверь была приоткрыта, из нее падал свет, и Бет легко узнала голос юноши — но с кем он разговаривал и о чем?
Бет тихо подобралась к двери, и прислушалась. С кем он говорил — выяснить не удалось: то ли он просто бормотал себе под нос, то ли разговаривал по внутрикорабельной связи. О чем — тоже было непонятно: Дик говорил на нихонском. Значит, либо с гемами, либо с Моритой. Он говорил короткими, отрывистыми фразами: бу-бу-бу… бу-бу… бу-бу-бу-бу… Коматта ё
[35]
… бу-бу-бу…
Наконец, пробормотав, или, точнее, простонав «фунния какая-то», Дик встал: сиденье под ним скрипнуло. Бет быстренько громко кашлянула и три раза топнула ногами, словно бы подошла только что.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Дик.
— Так, пытаюсь кое-что… осмыслить. Я, собственно, возвращаюсь в каюту. А ты… — она заметила свог в его руке. — Идешь колошматить ни в чем не повинную опору?
Дик убрал свог за спину.
— Что случилось-то? — спросила она.
— Ничего. То есть… Я начал рассчитывать курс.
— И?
— Он не совпадает с тем, который в бортовом журнале. Я нашел записи о прошлогоднем рейсе, мы тогда заходили на Парадизо как раз через сектор Ласточки.
— А это обязательно, чтобы он совпадал?
— Не знаю. Кусо…
Бет уже заметила, что Дик ругается по-нихонски в присутствии тех, кто языка не знает, только когда волнуется или расстроен.
— Ты перфекционист, — сказала она. — Тебе нужно, чтобы все было безупречно, поэтому ты не даешь дышать ни себе, ни другим. В чем дело — ты же проложил курс, так? Ну так и пойдем этим курсом.
— Ни в чем, — вздохнул Дик. — Я так мало знаю… Это меня… убивает.
— Ну, так передай управление Морите.
— Может быть. Не знаю. Не говори ничего миледи, хорошо?
— Так я и думала, что ты скажешь. Пойди, поколоти железку. Может, кровь немножко отольет от мозгов и даст простор для свежих идей.
Она встретила изумленный взгляд Дика и вздохнула:
— Шутка. Это была шутка.
* * *
— Почему беспокоится сэнтио-сама? — спросил Бат.
Рэй подумал над ответом, чтобы сказать как можно больше и как можно короче, не объясняя тэка всей той премудрости, которую он сам со страшным скрипом вместил себе в голову.
— Путь, который нашел он, не совпадает с путем, который нашел прежде капитан Хару.
— Один из путей неверен?
— Нет, — соврал Рэй. — Сэнтио боится, что ведет корабль худшим путем, но сейчас лучше следовать прежнему курсу, чем менять его на ходу. Значит, так. Ты держишь точно в зенит, восемнадцать и две к востоку и сорок к югу. На прежней скорости. Если на экранах возникает что-то лишнее — все равно что — зовешь сэнтио-сама и меня. Я пойду и посплю, а через четыре часа вернусь и сменю тебя.
