Марте Ли Маккирнан — как это началось, так продолжается и сейчас.
Особую благодарность и признательность выражаю Дэниэлу Кайэну Маккирнану за помощь в транслитерации древнегреческих слов и выражений, употребляемых черными магами; Парье Дебу, адъюнкт–профессору экономики Университета штата Индиана и Университета Пардью в Индианаполисе, за помощь в транслитерации слов и выражений на хинди, использованных в языке, на котором говорят в Бхараке, одном из государств Митгара; а также Марте Ли Маккирнан за ее постоянную поддержку, внимательное прочтение написанного мною и любовь. Я также хочу выразить особую признательность и благодарность Tanque Wordies
[1]
за проявленную доброжелательность при прочтении «Рассветного меча».
Хочу сделать общее замечание, касающееся всех языковых элементов, использованных в этой книге: часть из них — плод моих собственных изысканий, остальные заимствованы из других национальных языков. Поэтому упреки за возможное неправильное словоупотребление принимаю заранее.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Это, вероятно, да, именно вероятно, мой последний роман митгарского цикла.
Если считать и этот роман, то получится, что из–под моего пера вышло восемь эпических произведений, составивших двенадцать книг, плюс собрание митгарских рассказов…
В каждом повествовании я пытался уделить внимание чему–то главному: идее либо проблеме — философской или метафизической. Нет, я не считаю лейтмотивом противостояние добра и зла, противостояние сил света и тьмы, хотя и об этом сказано в моих книгах. Однако сводить основную идею к борьбе добра со злом означало слишком уж обобщить ее.
Вместо этого я пытаюсь заглянуть поглубже в суть явлений, с которыми человечество живет уже не одно тысячелетие: предначертанная судьба и свободное желание; природа зла; причинная взаимосвязь между событиями и их последствиями; способность обычного человека найти в себе силы к тому, чтобы принять вызов; ложная романтика войны; вера, разум, религия и догма; воздействие человека на окружающий мир — вот некоторые проблемы, затронутые в митгарских мифах. Я не уверен в том, что мне удалось дать какие–либо конкретные ответы, но вопросы, которые я перечислил выше, дают обильную пищу для размышлений; над ними стоит задуматься в свободную минуту (если нет другого времени).
Причиной, по которой я включил в свои книги размышления над этими вопросами и проблемами, было желание придать повествованию некоторую практическую значимость, я старался воплотить это в решения, принимаемые героями, в их дела и поступки.
Конфликт, опасности, вызов насыщают повествование энергетикой, но произведение, в котором нет ничего, кроме конфликта (к примеру, пять сотен страниц непрерывного описания сражения), хотя таковые и используются успешно в сценариях некоторых компьютерных игр, будучи выпущено в качестве литературного произведения, почти моментально устаревает.
А если так, то, хотя и опасность, и конфликт, и вызов придают некую энергетику повествованию, ему требуется кое–что еще… И эта самая практическая значимость возникает из идей, которые пронизывают книгу. Однако повествование, в котором читатель не находит ничего, кроме вопросов, проблем, философии и метафизики, буквально с первых же страниц воспринимается как занудный трактат, схоластическая диссертация, высосанная из пальца, отчет неизвестно о чем.
Суть заключается в том, чтобы выбрать правильное соотношение между энергетикой и практической значимостью.
Кроме того, даже если в повествовании с избытком конфликтов, опасностей, вызовов, идей, проблем и серьезных вопросов, — это еще не все. В нем есть герои, описания событий, диалоги, спецэффекты, фабула, которую необходимо раскрыть, и так далее.
И все перечисленное должно быть представлено в правильном соотношении — с этим, как мне кажется, я неплохо справился.
Но я также уверен и в том, что переплетение проблем придает произведению дополнительное и положительное качество, и вам, по всей вероятности, оно придется по вкусу.
Что касается меня, то я не думаю, что проблема борьбы добра и зла настолько грандиозна; для меня это обычная, хотя и сложная тема. Единой сюжетной нитью моего цикла является борьба тех, кто верит в свободу, в свободное волеизъявление, в свободу выбора, против тех, кто этого не признает; борьба, которую можно вести многими способами и которая продолжается по сей день.
Деннис Л. Маккирнан,
январь 1999 года
ОТ АВТОРА
История о Невозможном ребенке была воссоздана на основе нескольких источников, среди которых немаловажное значение имеют дополнения к дневнику Фэрил, отрывки из которого все–таки существуют, а также сгоревшая часть Джингарианского свитка, которую мне удалось восстановить благодаря усовершенствованию методов сканирования в инфракрасном свете.
Говоря о Джингарианском свитке, следует уточнить: когда я писал эпилог романа «Царство драконов», я сделал некое предположение о том, что было написано в части, уничтоженной огнем; при этом я необоснованно утверждал, что тот самый рыбак принес свой улов в деревню и там–то он и сделал свое открытие. С того времени у меня появились дополнительные материалы, и в этом повествовании о Невозможном ребенке я рассказал историю этого рыбака так, как она и была описана много лет назад в свитке, который долгое время считался утраченным.
Я использовал также в качестве справочного материала «Комментарии к балладам барда Эстора», которые также были частично повреждены огнем. Мои предположения, касающиеся Разделения, оказались неверными: 1) в период работы над «Царством драконов» я предполагал, что маги прибыли из Адонара, а в действительности они появились из Мира магов — Вадарии; 2) я предположил также, что дрэги появились на Митгаре из–за Разделения. В повествовании о Невозможном ребенке я исправил допущенные ошибки.
Я извиняюсь перед своими читателями за ранее допущенные неточности и в будущем буду прилагать максимум усилий к тому, чтобы избегать их. Вместе с тем, из–за того что мои первоисточники весьма малосодержательны, в некоторых местах этого повествования (как, впрочем, и в других) я заполняю лакуны своими предположениями; однако хочу сразу же подчеркнуть, что в целом история правдива, поскольку основывается на достоверном материале.
Здесь, как и в других написанных мною повествованиях митгарского цикла, люди, мага, эльфы и прочие живые создания изъясняются на своих языках; однако, дабы не утруждать читателя, я там, где это требовалось, переводил их речь на пелларский, общепринятый язык Митгара. Однако некоторые слова и выражения не поддаются адекватному переводу, и поэтому я оставил их без изменений.
РАССВЕТНЫЙ МЕЧ
Часто предсказания неясны, расплывчаты. В этом их коварство. Они могут означать совсем не то, что ты думаешь.
