— Капитан, посмотрите, как он идет! — восхищался Маленький Роб. — А что, никак не меньше десяти, а то и двенадцати узлов.
— Более пятнадцати, юнга, — ответил капитан.
— Пятнадцати! — задохнулся Роб. — А я–то думал, что мы летим вперед как птицы, делая свои шесть узлов. А ведь если этот эльфийский корабль делает пятнадцать узлов, так он может обойти вокруг света примерно за неделю.
Уитби засмеялся:
— Не совсем так, не совсем. Я думаю, что скоро он замедлит ход: надвигается штиль. И все–таки, как гласят легенды, ни один корабль не сравнится с ним в скорости.
— Хм, — пробурчал Моррин. — Странно, почему он еще не развалился и не пошел ко дну.
— Что вы имеете в виду? — спросил Маленький Роб.
— Да ты только посмотри на него, — снизошел до разговора с юнгой сын судовладельца, — как он режет волну. Ведь с носом такой формы, какого нет ни у одного корабля, он должен пойти ко дну в открытом море. Глупо повторять прописные истины, но каждому известно, какие очертания корабля предпочтительнее и при попутной, и при встречной волне.
— Голова трески и хвост макрели, — согласился первый помощник. — Как говорят корабельные мастера: закругленный нос позволяет заходить на волну и резать ее, даже в шторм, а узкая корма практически не создает позади бурунов, что и безопаснее, и благоразумнее.
— Совершенно согласен с вами, господин Рендол, — сказал Моррин. — Вы только взгляните: этот эльфийский корабль выглядит так, будто строил его или дурак, или сумасшедший, — нос острый, как меч, корма закругленная — все наоборот!
Рендол согласно кивнул и добавил:
— А при такой парусности… Будь я не я, но при внезапном порыве ветра все его мачты будут просто выкорчеваны.
Капитан Уитби усмехнулся про себя и сказал:
— Да, можно считать настоящим чудом, что «Эройен» смог остаться целым и невредимым, проведя в море тысячи лет, а теперь летит под всеми парусами, разрезая каждую волну.
— Это правда, капитан, — ответил Рендол, не замечая иронии в словах шефа. — Пропитавшееся водой судно, вот как это, в любой момент при сильном ветре и высокой волне, клюнет носом и уже не вынырнет назад, вы уж мне поверьте.
На что Орби возразил:
— Я не думаю, что он вообще когда–либо затонет, несмотря на обводы корпуса, которые вы находите безумными, поскольку здесь не обошлось без магии. И пока эта магия действует, корабль никогда не обветшает и никогда не утонет.
— Да, Орби, вы, возможно, правы,— согласился Рендол.— Но запомните мои слова: стоит кораблю лишиться своей, как вы ее называете, магии, как он камнем пойдет ко дну.
Моррин посмотрел на первого помощника и сказал:
— И именно поэтому, господин Рендол, никто и никогда не построит такого же корабля, потому что только магия и держит его на плаву.
«Эройен» очень скоро нагнал и обогнал «Пеликана», и расстояние между кораблями стало увеличиваться. И тут глаза Маленького Роба вдруг широко раскрылись, и он закричал:
— Господин капитан, посмотрите, волк! Стоит как раз над бушпритом, или глаза мои мне врут?
Уитби, глаза которого также расширились от удивления, подтвердил:
— Мне тоже кажется, что это волк, юнга, и такой большой, какого мне за всю жизнь не доводилось видеть.
А эльфийский корабль между тем все шел и шел, скулой
[28]
к волне под наполненными ветром парусами. Пассат, дувший в корму под углом к левому борту, гнал корабль с такой скоростью, что скоро его изящный корпус, а потом и мачты с парусами скрылись за горизонтом. «Эройен» ушел, скрылся из глаз; исчез и прочерченный им на воде след, и «Пеликан» остался в море один.
Когда торговый корабль остался позади, Араван через главный люк поднялся наверх с нижней палубы, где, согласно чертежам капитана, плотники продолжали трудиться, строя небольшой корабль–дракон. Еще там, в Купеческой гавани, когда они дожидались прихода Бэйра, Араван пригласил в капитанскую каюту двух плотников…
— Я хочу, чтобы вы построили для меня корабль–дракон, — сказал Араван, расстилая на столе эскизный план судна, а мастер Грегори и подмастерье Уильям, переглянувшись, приблизились к столу. — Элементы корпуса будут соединены внахлест дубовой опояской, — сказал Араван, — мачта должна быть высокая, из сосны. Фьердландский корабль–дракон, но только его уменьшенная копия. Длина должна быть двадцать футов от носа до кормы; это острокильное судно, траверз — четыре фута; от нижнего килевого бруса до планшира должно быть не более двух футов…
Араван продолжал подробно объяснять конструкцию судна, вдаваясь в мельчайшие детали, многие из которых заставляли плотников удивленно мычать и покачивать головами.
— Обшивка такой толщины не обеспечит прочности корпуса,— сказал Уильям, упирая палец в то место на пергаменте, где располагалась таблица размеров.
— Полосы наружной обшивки корпуса должны быть закреплены внахлест, — возразил Араван.
— Но, капитан, — не унимался Грегори, качая головой, — они же не толще подметки башмака. — Араван рассмеялся, а Грегори, зажав в широкую ладонь подбородок своего удлиненного лица, добавил: — Ну, может, доски и будут чуть потолще подошвы, но все же почему такие тонкие, капитан?
— Для придания гибкости в водорослях, — ответил Араван. — Столь малая осадка корабля и узкая килевая доска обеспечат корпусу гибкость и эластичность, а в сочетании с обшивкой, закрепленной внахлест, сделают судно более послушным рулю при проходе через заросли этих мерзких водорослей.
— Вы хотите, чтобы корабль извивался, как змея?
Араван снова рассмеялся:
— Точно, Грегори, он должен извиваться, как змея.
Грегори посмотрел на Уильяма и пожал плечами.
Итак, работа началась.
Араван поднялся с нижней палубы и некоторое время смотрел на торговый корабль, оставшийся за кормой. Затем он прошел к бушприту и встал рядом с Охотником. Серебряный волк посмотрел на друга, а потом снова устремил взгляд вперед.
Над ними колыхались кливера, шелк парусов трепетал под сильным попутным ветром. Позади них возвышались фок-, грот- и бизань–мачты, на каждой из которых были поставлены все без исключения паруса, и лиселя, протянутые к бортам, добавляли кораблю хода.
Перед ними за длинным бушпритом, насколько хватало глаз, расстилались воды Уэстонского океана цвета индиго; подгоняемые ветром волны бежали, догоняя друг друга над бездонной глубиной.
— Впечатляющее зрелище, не так ли? — спросил Араван, показав жестом на неуемную, волнующуюся стихию.
Из глубины грудной клетки волка Охотника донесся глухой рокочущий звук, значение и смысл которого были Аравану понятны.
