(настоящее время)
Корабль пересек кромку трясины, прокладывая путь в бледно–зеленой воде. В глубине можно было рассмотреть длинные плети зеленых, как луговая трава, водорослей.
— Нодди, — сказал Араван, — принеси лот.
Нодди побежал исполнять приказание, а Ник, стоявший рядом, изумленно посмотрел на капитана:
— Капитан, здесь, похоже, глубоко.
— Ты прав, Ник, — ответил Араван. — Мы используем бечеву лота с грузом для того, чтобы собрать водоросли и выяснить, насколько густо они растут.
— Ага, — улыбаясь во весь рот, протянул Ник. — До чего же вы находчивый, капитан! — Бросив взгляд за корму, он добавил: — На сколько мы углубимся в эти заросли?
— Когда я в последний раз был здесь, — ответил Араван, — мы проникли вглубь примерно на сто сорок морских миль. Дальше идти было уже опасно: водоросли могли в прямом смысле слова взять корабль в плен. С той поры прошло столько времени, условия могли измениться, и расстояние, которое под силу пройти кораблю, может быть и больше и меньше.
— А когда, капитан, вы были здесь в последний раз?
— В конце Первой эры, — ответил Араван. Глаза Ника широко раскрылись от изумления.
— В конце… Помилуйте, но ведь это же семь, нет, восемь тысяч лет назад?
Араван молча кивнул в ответ.
Нодди поднялся на палубу, держа в руках бечеву с грузом:
— Вот лот, капитан.
Ник взял у Нодди трос с привязанным к концу грузом:
— Я брошу, следи за глубиной и смотри, что он принесет на поверхность.
Второй помощник крутанул бечеву с грузом и метнул его прямо по ходу корабля с правого борта; бечева мягко, без рывков разматывалась, с небольшим всплеском груз пошел ко дну.
Бэйр молча наблюдал, как Ник вытягивает бечеву из глубины, но вдруг, повернувшись к Аравану, торопливо заговорил:
— Дядя, это место… его огонь внушает ужас. Оно хочет захватить, опутать, удержать в своих страшных глубинах все, что попадет сюда.
Заметив, что Нодди смертельно побледнел при этих словах, Араван произнес:
— Это зловещая трясина, элар, удерживающая, как в капкане, корабли, которых злая судьба загнала в это проклятое место.
— Удерживающая корабли, капитан? — переспросил Нодди.
— Да, мой мальчик, — ответил Араван. — Чем ближе мы будем подходить к центру, тем гуще будут становиться заросли водорослей, пока мы не застрянем в них, как в капкане, из которого невозможно выбраться,— такое уже случалось с другими кораблями из–за штормов, заносивших их сюда, из–за неосмотрительности капитанов или просто по воле злого рока. Но конец всегда один: никто не выбрался отсюда живым.
— Боги, — вздохнул Нодди, окидывая взглядом зеленую гладь до самого горизонта, — вы знаете, сколько кораблей погребено здесь?
— Да, Нодди, и я не хочу, чтобы «Эройен» постигла подобная судьба.
Ник вытащил лот, то тут, то там облепленный водорослями:
— Не так много, капитан. «Эройен» легко проходит сквозь них.
— Скоро все переменится, Ник, — вздохнул Араван. — Будь уверен, все скоро переменится.
Весь остаток дня и последующую ночь «Эройен» шел, не сбавляя хода, хотя заросли водорослей становились все гуще и гуще с каждой пройденной милей, и вскоре ход судна стал более тяжелым, как будто оно тащило за собой что–то невероятно большое и упирающееся. Несмотря на то что Араван приказал поднять все паруса, слабый ветер совсем стих и «Эройен» почти остановился. Последний отрезок пути по опасному морю следовало проплыть на корабле–драконе, стоящем под палубой. Корабль был готов, загружен снаряжением и припасами.
Около полуночи Араван с Бэйром стояли около судна, на котором им предстояло отправиться в путь, и внимательно осматривали его обшитый внахлест корпус с тщательно заделанными стыками. Выше ватерлинии корпус был окрашен в синий цвет, а ниже покрыт звездным серебром — Араван не пожалел немного драгоценной краски из звездного серебра для покрытия днища и узкого плоского киля. Шелковый парус на мачте был небесно–голубого цвета. По окраске судно было точной копией «Эройена».
— Да, судно отличное, — объявил Бэйр, обращаясь к мастеру Грегори и подмастерью Уильяму.
Плотники утвердительно кивнули, а Грегори добавил:
— Отличный корабль — иначе не скажешь.
— Мы знаем, как ходят фьердландские корабли,— сказал Уильям, — а этот корабль должен скользить по поверхности воды, едва ее касаясь. — Он жестом показал на широкое плоскодонное судно, наклонно стоящее на специально сделанном стапеле, и добавил: — А не так, как эта посудина.
Араван усмехнулся, поскольку именно на таком маленьком суденышке, которое мастер называл посудиной, он вместе со своим вооруженным отрядом, состоявшим из гномов, с Джиннарин, Эльмаром, Эйлис и несколькими другими сподвижниками проплыл по этим водам к тому самому острову, но это было в далеком прошлом.
— Оно тем не менее не подвело нас.
— Помилуйте, капитан, я вовсе не хотел сказать о нем что–либо плохое, — заволновался Уильям. — Просто я хотел сказать, что… хм…
Араван похлопал по плечу растерявшегося плотника и, чтобы успокоить его, сказал:
— Я знаю, Уильям, этот корабль намного более быстроходный.
— Уж это точно. За это я ручаюсь. Более быстроходного плоскодонного судна, чем это, и быть не может.
— А какое имя ему дали, дядя? — спросил Бэйр.
— Пока никакого. Может, ты предложишь, как его назвать?
— Я бы назвал судно «Крошка дракон», но мне почему–то больше нравятся имена женского рода, но не подумайте, что я хочу назвать его «Крошка кракен». — Он повернулся к плотникам. — А как вы его называете?
Плотники растерянно переглянулись и покраснели.
— Ну же? — настаивал Бэйр.
— Фемина солютус, — пробормотал Грегори.
Бэйр сосредоточенно нахмурил брови, Араван расхохотался, а Уильям, еще больше растерявшись, забормотал:
— Это потому, капитан, что при постройке судна… это, как бы сказать, закладывалось… гибкость… податливость и прочее, чем вы нас озадачили.
Бэйр посмотрел на Аравана:
— А что означает это название?
Продолжая смеяться, Араван ответил:
— «Шлюшка». Вот так–то, Бэйр, — «Шлюшка».
Бэйр пожал плечами:
— Ну что ж, лично мне это название нравится. Пусть будет «Шлюшка».
— Название как нельзя кстати, — продолжая смеяться, заключил Араван.
Уильям глянул на Грегори, и они оба вздохнули с видимым облегчением: им стало ясно, что юноше неизвестен смысл этого слова, а капитан Араван нашел его забавным.
