— Господи, дядя, откуда взялось столько песка? — воскликнул Бэйр, правая нога его изогнулась вокруг крутого бока животного, оглядывающегося назад, на город, будто сожалея о том, что надо надолго покинуть место, куда более привлекательное, чем то, что простирается перед ним.
— Не знаю, элар. Может, боги создали его.
— И как далеко нам предстоит идти?
— По пути, который ведет от Сабры, нам надо пройти около ста пятидесяти лье.
— И все время только по песку?!
— Да нет, мой мальчик, ты скоро увидишь, что здесь, кроме песка, есть еще и многое другое.
— Что, например?
— Сам увидишь, — ответил Араван.
— Хм–м… Не хочешь говорить, да? Но мы хотя бы встретим на пути зеленые растения и воду?
— Конечно, в оазисе Фалиди и в лесу Кандра — там будут и вода и зелень.
— Скорей бы увидеть этот лес. А куда мы отправимся потом?
Араван пожал плечами:
— Зависит от того, что скажет Додона, ответит ли он вообще на мой вопрос. В любом случае мне надо будет идти дальше.
— Вместе со мной, дядя.
— Бэйр, это очень опасное дело.
Бэйр помотал головой, давая понять, что опасность его не пугает:
— Ну и что, ведь я же дал обет.
— Бэйр, я не могу, я не имею права подвергать тебя опасности.
— А я не могу и не имею права позволить тебе идти навстречу опасности в одиночку, — отрезал Бэйр.
Араван вздохнул:
— Мы обсудим это в самом скором времени, элар.
— А что тут обсуждать?
— Бэйр, у тебя есть дела поважнее, чем гоняться за желтоглазым.
Бэйр удивленно поднял брови:
— Например?.. Араван не ответил.
Они долго ехали молча, но вдруг Бэйра прорвало.
— Всю жизнь я только и чувствую, что все только тем и заняты, что стараются скрыть от меня какие–то тайны и секреты! Как будто и ты, и мать, и отец, и даже Фэрил дали какой–то обет молчания. Я же не слепой, я вижу, что вы страшитесь доверить мне какое–то знание. Я часто замечал беспокойство и волнение на твоем лице, особенно при разговорах о переходе из Мира в Мир, о самих Мирах, о Рассветном мече. Может, в лесу Кандра, если ты получишь ответ, мы «обсудим» то, пойду я с тобой или нет, и ты снова скажешь, что мне предстоят «более важные дела». Так скажи сейчас, что это за тайная миссия, которую мне предназначено свершить! — Бэйр бурно жестикулировал, и его голос далеко разносился над тихой пустыней. — К тому же, дядя, раньше начнешь — скорее закончишь; эту присказку я слышал множество раз.
Глаза Аравана ясно говорили о том, с какими чувствами ему приходится бороться; он посмотрел на юношу так, словно хотел что–то сказать, но вместо этого угостил своего верблюда хлыстиком и скомандовал: «Хат, хат, хат!» То же самое сделал и Бэйр, и они двинулись вперед, таща за собой вьючных верблюдов. Животные бурчали и сопели, злобно протестуя против того, что их заставляют идти быстрее. Путники вошли в бескрайнее песчаное море, Араван впереди, Бэйр следом; город Сабра уже скрылся вдали, последними из поля зрения исчезли башни минаретов.
Когда время подошло к полудню, Араван остановился и, подождав, пока Бэйр поравняется с ним, сказал:
— Хоть сейчас и зима, все–таки будет лучше, если середину дня и еще некоторое время после мы уделим отдыху. Давай передохнем здесь.
Они скомандовали верблюдам: «Рака! Рака!» — приказывая животным опуститься на колени. Те, неуклюже переступая, склонились к земле, дав путникам возможность спешиться.
Пока Араван натягивал кусок материи, дающий тень, Бэйр отыскал еду среди запасов и принес бурдюк с водой; верблюды тем временем с ворчанием и сопением, повинуясь инстинкту, легли по солнцу, повернувшись к нему так, чтобы как можно меньше прямых лучей падало на их тела. Когда все было готово, Бэйр, присев в тени рядом с Араваном, закрепляющим тент, спросил:
— А как быть с верблюдами? Что они будут есть и пить здесь, в этой адской кузнице?
— Не бойся, элар, эти дюны вовсе не голые, и вечером мы доберемся до пастбища, где они смогут поесть.
— Пастбище? Здесь?
— Да. Здесь есть колючий кустарник и пустынные травы. А сейчас зима, выпадает обильная роса, а это как раз и есть необходимая для верблюдов вода.
После того как солнце перевалило через зенит и немного опустилось вниз по небосводу, Араван с Бэйром свернули тент и погрузили мешок с провизией и бурдюк с водой на спины вьючных верблюдов, при этом животные угрожающе бормотали. Затем путешественники сели верхом на еще лежащих верховых верблюдов и, выкрикивая: «Ком! Ком!» — подняли всех верблюдов на ноги. Каждое животное сперва поднималось на задние ноги, а потом становилось на одну, а затем и на вторую передние ноги — маневр до смешного неуклюжий, — и все верблюды при этом бормотали и храпели, выражая свой протест, хотя повиновались и выполняли все команды хозяев.
Когда начало темнеть и наступила вечерняя прохлада, они остановились, пройдя за первый день почти сорок миль на юг от города, покинутого на рассвете. Они отвели верблюдов на пастбище, стреножили их и оставили пастись среди колючего кустарника и тощей травы. Затем путники позаботились о себе: развели костерок в небольшой медной жаровне — древесный уголь они запасли, собираясь в дорогу, — вскипятили чай, которым запили свой скромный ужин, состоявший из сушеных фиников и сухарей. Готовясь ко сну, Араван взял глиняную бутыль и тонкой струйкой жидкости обвел свое и Бэйра спальные места.
— Это масло руджао, — объяснил он, заметив недоуменный взгляд Бэйра, — его резкий запах и вкус отпугивают скорпионов, они не пересекут эту линию.
Бэйр поднял руку и подставил ладонь ветру:
— Ветерок не такой уж теплый, келан, и я полагаю, что скорпионы не захотят совершать свои прогулки по такому холоду.
— Должно быть намного холоднее, элар, чтобы скорпионы залегли в свои норки, но сейчас еще достаточно тепло, и один–два из них могут прийти поприветствовать нас.
— Тогда я первым встану на карауле, — заявил Бэйр.
— Предоставив мне встречать гостей и общаться с ними лежа, да? — со смехом спросил Араван.
При свете звезд Бэйр повернулся к Аравану и, глядя на него своими чистыми детскими глазами, спросил:
— Неужели я способен на такое, дядя?
Араван, продолжая смеяться, раскатал свою постель, улегся на нее и сказал:
— Разбуди меня в середине ночи, хитрец.
Была глубокая ночь, когда Бэйр разбудил Аравана. Земля, казалось, дышала холодом, превращавшим дыхание в пар; зимнее небо было чистым — ни одного облачка, которое могло бы задержать дневную жару и сделать ночь не такой холодной. Эльф занял удобную позицию на близлежащем камне, но Бэйр не собирался укладываться спать, а сидел в мерцающем свете звезд и смотрел на небо.
