Яросвет подставил ладонь и посадил землян на плечи, крякнув при этом: «Ну и тяжел ты, Посланник!» — зашагал к стене леса, которого не коснулся огонь сражения, а потом побежал.
Гул его бега, удары сапог о землю, вызывающие заметные колебания почвы, похожие на землетрясение, распугали всю живность в округе, встревожили нечисть и нежить и насторожили тех, кто ждал землян у темпорала. Поэтому, когда на горизонте показалась грозная фигура, закованная в блистающий металл, нервы у «чекистов» не выдержали. Навстречу приближающемуся магу ударил залп огня.
За секунду до этого Яросвет предупредил своих седоков о возможности применения против них магического оружия, и Никита, сам давно определивший место и рассредоточение засады в густом и дремучем лесу, возле «берлоги» темпорала, среагировал на залп одновременно с Яросветом. Но если вардзуни — копье распада и поглощения энергии — он уже видел в действии, то с шиххиртхом, который он когда-то держал в руках, и хабубом знакомился впервые.
Боевиков ЧК оказалось девять. Двое из них были вооружены хабубом — «трезубцем» электронного резонанса, шестеро — вардзуни и лишь один, вожак отряда, раругг Заххак, родственник Хуббата и Вуккуба, имел шиххиртх дьявольский гранатомет-арбалет. Стрелял шиххиртх особыми стрелами, компактифицирующими измерения, то есть свертывающими пространство.
Шесть ручьев голубого пламени — разрядов вардзуни принял на себя щит Яросвета, отразив их обратно, в результате чего шестеро черных дьяволов-ликвидаторов в похожих на монашеские рясы одеяниях потеряли оружие и руки. Разряд трезубцев хабубов, видимый как шесть трасс алых шариков, отбил меч мага. На долю Сухова, таким образом, достался шиххиртх — восемь гигантских стрел злого зеленого пламени со стремительно расширяющимися хвостами. При их запуске весь мир, каждое живое существо снаружи и изнутри, потряс мягкий, но невыносимо болезненный удар. Вселенная как бы вскрикнула от боли, скорчилась, и это ее движение отозвалось во всех ее обитателях, на всех звездах и планетах.
Меч Никиты, вспыхнув нестерпимым сиянием гипервоздействия, достал стрелы еще на подлете, перерубил каждую вдоль оси и тут же спиралевидным движением закрутил их, сталкивая. Стрелы взорвались клубками режущего глаз радужного пламени, раскидывая хлопья этого пламени на километры вокруг, накинулись друг на друга, пожирая деревья, землю, воздух, друг друга, и… сжались в черные рыхлые комья, которые мгновенно стянулись в точки, исчезли с тонким хрустально-стеклянным стоном. На израненной жутким шатанием земле воцарилась тишина.
Никита не стал дожидаться продолжения дуэли. Спрыгнув с плеча Яросвета, он превратился в такого же богатыря и нанес упреждающий удар: клинок Финиста удлинился на полтора километра и нашел обладателя шиххиртха, прежде чем тот успел выстрелить еще раз. Заххак, такой же триглав, как и все хаббардианцы, во мгновение ока был разрублен на три одинаковые — но безрукие и одноногие — фигуры, так и не поняв, наверное, в чем дело. Покалеченные подчиненные с тихим воем метнулись к темпоралу, в том числе и «чекисты» с хабубом, не решившиеся пустить его в ход еще раз.
Маги и остолбеневший Такэда молча смотрели на их бегство, пока восемь черных дьяволов не скрылись в медвежьей норе. Потом все трое с тем же чувством оглядели поле боя.
Местность в точке взрыва стрел шиххиртха заметно понизилась, приобрела вид карстового обнажения, усеянная шрамами, рытвинами, ямами и дырами. Лес на площади в двадцать квадратных километров исчез. Воды близкого болота начали просачиваться в низину и заполнять рытвины.
— Бедная Глая, — произнес наконец Такэда, вспомнив лимнаду, нимфу болота, встреченную ими в начале пути. Хотел продолжить, но Яросвет тихонько прижал его пальцем к плечу. Потому что не все еще кончилось.
Земля качнулась. Откуда-то донесся удар грома, за ним последовали еще два беззвучных толчка воздуха, и в километре от неподвижно стоящих магов возник страшный всадник на еще более страшном коне, в котором люди сразу узнали жругра. Всадником же был Великий игва Даймон. Собственной или почти собственной персоной.
— Браво, коллеги! — раздался в головах у каждого учтиво-бесстрастный голос. — Кажется, я пришел вовремя.
Никита с любопытством, хотя и не без дрожи, глядел на существо, способное жить сразу во многих Мирах Веера, дробиться на миллионы «проекций» — дублей, проникать в микромир — до скоплений галактик. Если жругр был, по сути, машиной для перемещения в слоях-хронах Веера, а также боевой машиной с признаками живого существа и зримо материален, имел сложную, хотя и вызывающую тошноту форму, то игва Даймон на человеческий взгляд не имел определенной формы или имел сразу множество форм, переходящих одна в другую, дробящихся и пересекающихся. И лишь в пси-диапазоне, в поле магического видения, он казался Никите угрюмо-равнодушным — не существом — воплощением интеллекта вселенского масштаба, вызывающего ощущение обреченности и властной, всеуничтожающей силы.
Яросвет шагнул вперед. Доспехи на нем метнули яркие блики, словно солнечные зайчики, но «зайчики» материальные: сорвавшись с брони, они зашипели в воде, пустив струйки пара.
— Ошибаешься, Даймон, ты опоздал. Твое появление уже ничего не решает.
Пси-волна донесла смех Великого игвы и образ веселящегося клоуна, претерпевшего быструю трансформацию: плачущий клоун, обезьяна, лемур, мышь, лягушка, капля слизи.
— Вы, конечно, не слабые мальчики, но не настолько, чтобы бросить вызов Великим игвам.
Воздух вокруг магов как бы уплотнился, упруго сдавил их со всех сторон, лишая возможности двигаться, и как Никита ни старался, поднять меч и направить его в сторону всадника не мог. Сила, спеленавшая их, не была физическим полем — Даймон сдвинул время. Ни Сухов, ни Яросвет подобным оружием не владели. И когда Такэда готов был заплакать от бессилия — он стоял зажатым так же, как и друзья, и без диморфанта давно бы погиб, — на помощь магам пришел их таинственный ассистент, спасший их от вертолета.
Гигантская рогатая птица спикировала вдруг на жругра со всадником на спине, преодолев все его защитные всплески и нейтрализовав попытки капсулирования противника в коконе иного времени. Удар крылом был страшен: Даймон вылетел из седла, как обычный кавалерист от удара дубиной, и на мгновение выпал в материальность, то есть распался на множество переплетенных между собой существ числом до сотни тысяч! Второй удар крылом отбросил жругра, готового защитить своего хозяина, от этого места на километр.
Никита с облегчением понял, что может двигаться.
Птица сделала круг над их головами и, нырнув вниз, опустилась рядом уже в человеческом облике.
— Уэтль! — воскликнул Сухов с недоверием и радостью.
Это был Уэ-Уэтеотль. Ростом с них, но полуголый, в юбочке из травы, с убором из перьев на голове, с мечом в руке, загорелый, невозмутимый, уверенный в себе.
В другой ситуации Такэда посмеялся бы: «Надо же, три богатыря — Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович!» — но сейчас ему было не до смеха. Несмотря на изолирующие свойства диморфанта, ему досталось крепко, да и не защищал диморфант от «качания» основ материи.
