— А над чем работаете вы лично? — прервал наконец свои размышления Сухов.
— Над общей теорией пространств Веера, — ответил маленький маг. — Но очень хотелось бы успеть поработать над еще одной темой, связанной с работой Люцифера. Существует постулат, что Большой, то есть Абсолютный, Хаос соответствует максимальной энтропии, по теории — бесконечной! Я бы очень хотел проверить, достиг ли Люцифер своей цели и как соотносится с истиной указанный постулат.
— Ясно. Спасибо за гостеприимство. — Никита встал. — Очень жаль, что не смог убедить вас присоединиться к нам. Но и вы меня не убедили, что правы. Исчезнет Веер — исчезнут и все объекты ваших исследований, и вы сами. И тем не менее вы мне сообщили кое-что полезное, благодарю. Проводите нас к темпоралу, мы пойдем дальше.
Итангейя не пошевелился, но обстановка гостиной снова исчезла, вокруг проявился интерьер зеркально-стеклянного зала с изменяющейся геометрией. Перед людьми высился крутой бок сетчатого шара с отверстием входа в темпорал.
— Если позволите, я кое-что добавлю к вашей экипировке, Посланник.
— Позволяю, — серьезно кивнул Сухов.
Чернолицый лемур достал откуда-то из-за спины два предмета: круглую и тонкую белую пластинку с муаровым рисунком, величиной с ладонь, и прозрачно-рубиновую палочку, похожую на граненый карандаш, внутри которой плавали искры и колечки света.
— Пластина — это универсальный кухонный комбайн в гиперпространственной упаковке, а карандаш — свернутый четырехмерный континуум с земным ландшафтом, так сказать, нечто вроде объемного фото с эффектом присутствия, в котором можно отдохнуть, развернув его в любом месте.
— Разберемся, — принял подарки Никита. — Еще раз спасибо. И прощайте. — Повернулся, чтобы войти в темпорал.
— Да, еще одно, — сказал тихо ему в спину Итангейя. — В своем хроне я хозяин, никто из игв проникнуть в него не сможет, но практически вся система хроноперехода находится под их контролем. Где бы вы ни появились, вас рано или поздно запеленгуют. Будьте осторожны.
Сухов молча полез в шкаф.
У двери в камеру хроносдвига он повернулся к следовавшему позади Такэде и произнес речь. Она состояла из трех слов и тридцати трех восклицательных знаков.
Такэда от неожиданности хихикнул, затем захохотал в полный голос — как смеются японцы, конечно, почти не раздвигая губ. Никита нехотя улыбнулся в ответ.
— Извини, накопилось. Не ожидал, что маги могут быть такими снобами. Хотя это лишь с человеческой точки зрения, ведь спектр их эмоций далек от нашего. М-да… ситуация ухудшается.
— Перед тем как улучшиться, ситуация всегда ухудшается. Это закон.
— Что за закон?
— Мэрфи. Комментарий Эрмана к теореме Гинэберга. Правда, там дальше следует уточнение. — Такэда поднял очи горе и закончил:
— Кто сказал, что ситуация улучшится?
Сухов снова улыбнулся, кивнул:
— Ты где-то глубоко прав, Оямович. И Мстиша был прав: не каждый маг горит желанием потягаться с Люцифером и его ратью.
— А что там этот пушистый лемур сообщил тебе полезного? За что ты его благодарил?
— Он подал мне идею, которую в должной мере я еще не оценил. Их религия — ненасилие, а в этом слове заложен колоссальный потенциал.
— Ну и?… Не вижу идеи.
— У меня их целых две. Первая: с Люцифером не обязательно драться насмерть, применять к нему силовые методы внушения. Хотя, может быть, я и не прав. Вторая: меч у меня есть, кое-какое снаряжение и оружие, чтобы отбиться от воинства Четырех, тоже есть, пора все-таки приобретать коня.
Никита шагнул к двери в камеру хроносдвига и отшатнулся, хватаясь за меч. Навстречу шел невозмутимый… Вуккуб, собиратель Книги Бездн на Земле, хаббардианец и маг. Поднял кустистые брови:
— Какая встреча! Не ожидали? Значит, искусством футур-прогноза, то бишь ясновидения, вы еще не владеете. Не стоит хвататься за меч, Посланник, я ведь уже доказал, что не враг вам.
Никита покраснел, но ладонь с меча не снял.
— Рад видеть вас в здравии, лорд Вуккуб-два.
Хаббардианец улыбнулся. На лбу его на мгновение открылся третий глаз.
— Догадался, молодец. Да, я «альтер эго» Вуккуба, сам он по известным причинам покинуть Землю и ваш хрон не может. А появился я здесь по одной простой причине: пора платить. Хаббардианец не был бы хаббардианцем, если бы не делал какое-нибудь полезное дело без выгоды для себя. Но это вы уже знаете, так что мое заявление вам не в диковинку. Я прошу вас исполнить обещание, данное когда-то моей жене Тааль. Помните? Могу подсказать путь достижения этой цели. Он, кстати, параллелен пути освобождения вашей девушки, Ксении.
Пальцы Сухова, лежавшие на рукояти Финиста, побелели — так он их сжал.
— Говорите!
— Тааль — хаббардианка, то есть она, как я и все хаббардианцы, троесущестна. Так вот, чтобы снять с нее заклятие, мало владеть искусством мага, то есть «техникой внутренней улыбки». Тааль сейчас линейна, ущербна, две составляющих ее личности-души, как говорят люди, живут в Гашшарве и служат Гиибели. Их надо соединить.
Вуккуб-двойник протянул Сухову золотисто сверкнувшую вещицу размером с ноготь, оказавшуюся не то искусственной мухой, не то миниатюрной птицей.
— Пэри. Психоглаз. Он поможет отыскать Тааль-два и Тааль-три среди служанок Гиибели. Остальное будет зависеть от тебя, Посланник. Пэри же поможет тебе отыскать и Ксению, причем без всяких проблем выбора.
Никита взял с ладони Вуккуба золотую муху, услышал ее голос: мелодичное, как вздох очарованной женщины, тихое «о-о-о…», сказал твердо:
— Хорошо.
— Вот и ладушки. Ни пуха ни пера. — Вуккуб взмахнул рукавами и растаял, не успев услышать дружное «к черту!».
Такэда вдруг опомнился.
— Ты что же, намереваешься идти в Гашшарву? В гости к Гиибели? Без помощи?
— А ты на что? — спокойно ответил Никита и шагнул в пещеру темпорала.
Сиреневое свечение обволокло их невесомым туманом, позвало в неведомую даль. Стены камеры зашептали что-то на рыбьем языке, разбудили давно забытые воспоминания детства, добрые и ласковые, заставили сжаться сердце в непонятной тоске…
Никита прислушивался к своим ощущениям, поднял голову, посылая пси-импульс приветствия, и услышал в ответ вежливый пси-голос темпорала:
«Никак вы еще живы, Посланник?»
Ответил, увеличивая диапазон передаваемых образов:
«Жив, Отшельник. Здоров. Полон замыслов и желаний. Но не очень весел и не слишком счастлив».
«А кто в этом мире обладает избытком счастья? Переправляя путешественников из хрона в хрон, я еще не встречал ни одного из них, кто был бы по-настоящему счастлив».
«Ну а ты… ты сам?»
