Сухов огляделся.
Он лежал на песчаном возвышении, окруженном полупрозрачным серебристым куполом, за которым угадывался равнинный ландшафт с долинами рек, лесами и перелесками. Голова окончательно прояснилась, зверски захотелось есть. А еще внутри Никита ощущал присутствие некой силы, которая — шевельни он только пальцем — способна разнести в пыль любое препятствие: стену, гору и даже планету! Сухов шевельнул. С гулким и неистовым треском купол над ними из туманного «стекла» лопнул, вызвав кольцевую ударную волну, погнавшую вал пыли к горизонту.
«Осторожнее, — посоветовал Дадхикраван. — Научитесь сдерживаться, Посланник. Не знаю, как вам удалось, может быть, помог тот же Велиал, но вы перекачали всю атомарно-генную, родовую память в сферу сознания. Вы теперь — соборное существо. Все, что знали и умели ваши предки — ваше достояние. И сила. Неужели не ощущаете?»
Сухов прислушался к себе. Взрыв мыслечувств всех психик предков его рода был ему ответом. Деды и прадеды были с ним: сеятели, дружинники, бойцы, художники, ремесленники, сильные творческие личности, колдуны и маги. Они передали ему в наследство полное владение телом и духом, разбудили эйдетическое зрение, умение испускать энергетическое — астральное — тело, ясновидение, психокинез, способность слияния с космическими событиями и ощущение Вселенной! Их сила стала его силой, надо было научиться лишь контролировать ее, и тогда стало бы возможным любое желаемое воздействие на мир.
Никита засмеялся, подпрыгнул вверх на добрый десяток метров, раскинул руки, как птица крылья, заложил вираж над холмом и спикировал на огненного псевдочеловека, который наблюдал за ним заинтересованно и приветливо.
— Живем, Отшельник! Сейчас я подкреплюсь, выясню, как дела у моего друга Такэды, и мы пойдем дальше.
«Дальше — хрон Уицраора, четвертого из Великих игв, „бога необъяснимого“, как его зовут, а за ним — хрон Люцифера. Если не считать десятка мертвых Миров и Суфэтха, „кладбища Шаданакара“, многомерной „ямы“, соединяющей Начало и Конец Веера».
— Я сказал «дальше» в переносном смысле. Может быть, это хорошо, что мы подобрались к миру Люцифера…
«Хрон Люцифера имеет название Гинунгагап».
— Вот как? Не перестаю удивляться! Почти все эти названия существуют в земной мифологии. Гинунгагап — словечко из скандинавской саги, означает — первичный хаос, мировая бездна. А?!
«Связь Миров Веера теснее, чем вы думали. Имя есть действительно вибрация Космоса, и передается оно эйдосом во все уголки Шаданакара быстрее, чем другая информация».
— Пусть будет Гинунгагап, хотя словечко — не из самых звучных и красивых. Так вот, хорошо, что мы подошли к обиталищу Люцифера с другой стороны «кладбища». Отсюда он нас не ждет. Кстати, как бы выяснить поточнее, что это такое?
«По моим ощущениям — это провал в Большую Вселенную, выход в другие Вееры Миров и более сложные вселенные, входящие в состав Большой. Вряд ли Суфэтх преодолим… для нас, во всяком случае».
— Посмотрим. Покарауль, пока я буду насыщаться и листать эйдос.
Никита легко вошел в медитативный транс, достиг нужной паранорм-концентрации, «огляделся» в астрале, применяя транслокацию, выискивая скрытые ловушки демономагов, заблокировал два информационных «капкана» и подсоединился к эйдосу — всеобщему полю информации Веера на уровне гипер. Спустя несколько мгновений его астральное тело вышло в мире Уэ-Уэтеотля, отыскало мага и вошло с ним в контакт.
Длился контакт всего несколько миллисекунд, но за это время Никита выяснил все, что хотел, и отключил канал связи. «Вернувшись» в себя, он автоматически «поел» — насытился энергией астрала и перешел в состояние Личности. Дадхикраван стоял напротив и «смотрел» на него вопросительно. Излучаемую им мысль-эмоцию можно было перевести как: «Ну, что у нас плохого?»
— «Долог был во мраке ночи наш неверный трудный путь»
[77]
, — пробормотал Никита. — Хороших вестей немного, больше недобрых. У Люцифера оказалось больше сторонников, чем представлялось. Демоническая пропаганда, управляемая игвами и хаббардианцами из лагеря Великих, — а велась она без малого тысячу лет, со времени Битвы, — сработала.
Огненный псевдочеловек все еще смотрел с сомнением, и Сухов пояснил мрачно:
— Идеи Люцифера, как оказалось, воспринимаются многими существами, чья эволюция базируется на агрессии, лжи, эгоизме, ненависти и предательстве. Игвами, например. — Никита помолчал. — Людьми. И не только на Земле.
«Я не понял, о какой пропаганде речь».
— Об очень простой и эффективной. Всем жителям Веера внушалась примитивная формула: Люцифер — смелый воин, противостоящий всему миру! Один против всех, против толпы, так сказать. Самое интересное, что это действительно так! Откуда ни кинь взгляд — со стороны Добра или Зла — это правда. И каждый оценивает ее по-своему, в том числе и «черные» люди с жаждой убийства во взоре. А убийц всегда хватало во все времена.
«Я не человек, мне трудно понять вашу психологию».
— Не в этом суть. — Никита встряхнулся. — Если мы не успеем, грядет новая Битва, которая уничтожит половину творческого потенциала Шаданакара. А дополнит разрушение Веера фазовый переход хронов, затронутых Хаосом.
Дадхикраван заметно погрустнел.
«Я тоже чувствую опасную вибрацию Веера. Многие хроны в мертвых зонах уже схлопнулись, а окраинные стали перемешиваться друг с другом из-за ослабления потенциального хронобарьера. А причина — мой переход в состояние Личности».
— Казнить за это надо меня, что уговорил… да Люцифера, который не предусмотрел иного механизма сдерживания Веера от спонтанного схлопывания. Веер мы сохраним, но прежде надо создать сумму состояний Единого Принципа-регулятора, то есть объединить Семерых. А их у нас пока пять… если твой Велиал еще согласится.
«Он согласится. Как дела у вашего приятеля? Он что-нибудь успел сделать для Ксении?»
Никита невольно подивился тому, что бывшему темпоралу, полусуществу-полумашине, сфера чувств которого практически не содержала человеческих движений души, достало такта и тепла задать такой вопрос. Нахлынула тоска и желание убежать, спрятаться от всех, чтобы не думать ни о чем, ничего не делать, не беспокоиться о судьбах мира и о собственной судьбе… «Тогда уж лучше умереть!» — пришла трезвая мысль, и душа перестала колебаться. Ксения ждала его, внедренная в тысячи женщин множества Миров Веера, и отступиться от задачи вернуть ее первозданность значило предать: ее, себя, жизнь, любовь…
— Кое-что им удалось сделать, — сказал наконец Никита. — Ксения уже узнает Такэду, но почти ничего не помнит. Проблема ее полного восстановления далека от завершения. Если б я был дальновиднее, я не стал бы уничтожать Гиибель. Может быть, она смогла бы вернуть Ксении то, что отняла.
«Едва ли. Великих игв невозможно уговорить, они не считаются ни с кем, кроме себя, это существа колоссального индивидуализма, абсолюта собственных желаний. Поэтому они и сдружились с Люцифером, суть которого — Великий Беспредел эгоцентризма. Но вы почему-то колеблетесь, Посланник. Что-то смущает вас, какой-то нюанс, которого я не понимаю».
