Побродив по огромному, хорошо сохранившемуся зданию, напоминавшему замок и административный центр одновременно, они набрели на относительно чистую комнату с единственным окном, стеклом в котором служил полупрозрачный лист какого-то сверхпрочного материала, выдержавшего тысячелетие. В комнате сохранились остатки камина и стола да встроенные в стены шкафы, остальное давно превратилось в пыль.
Поворошив в шкафах, Никита отчистил угол помещения, снял с пояса снаряжение и улегся прямо на голом каменном полу.
— Разбудишь, когда закончится дождь.
— Ты же собирался размышлять.
— Не хватай за язык, зануда.
Такэда смел слой пыли в другом углу, нажал на поясе на ряд металлических полосок, и «спортивный костюм» на нем раздулся, приобрел сходство со старинным водолазным скафандром, а из воротника вырос такой же раздутый капюшон. Толя плюхнулся на пол, поправил под головой капюшон и закрыл глаза. Наблюдавший за ним Сухов хмыкнул.
— Как интересно! А мой почему-то не трансформируется. Или Посланнику не положено спать в комфортных условиях?
— Посланник должен был спросить, как работает врученная ему одежда и техника. — Толя встал и коснулся пластинок на поясе танцора в нужной последовательности. — Мыслитель.
Костюм Сухова бесшумно превратился в пневмоматрац.
— Спасибо, — сказал он в спину Толе. — Метис.
— От такого слышу, — парировал Такэда, лег и мгновенно уснул. В отличие от приятеля он не отдыхал уже вторые сутки.
Зато Никита долго не мог уснуть, несмотря на мягкие объятия костюма-скафандра. В конце концов сон сморил и его.
Проспали они часов пять.
Первым проснулся Такэда, выпустил из костюма воздух, откупорил «флягу» с водой — то есть включил механизм понижения плотности акваблока, и напился. Подумал: чайку бы сейчас, горяченького!.. Затем сделал зарядку и разбудил Сухова.
— Дождь кончился, вставай. Что-нибудь надумал?
Никита вскочил. Он был бодр и весел, тяжелые мысли ушли, хотелось двигаться, что-то делать, к чему-то стремиться и… танцевать. Он даже сделал было несколько па из своего «фирменного» танца, но быстро опомнился и занялся зарядкой. Потом позвал Толю, и они почти час вели полуконтактный бой, забыв обо всем, подняв тучу пыли. Костюмы на них были поистине волшебными. Они впитывали пот и принимали любые удары: те не достигали тела. Сухов первым опустил руки, отвесил поклон:
— Ясумэ, Тоява-сан.
Они умылись, перекусили какой-то зеленовато-коричневой массой, в которой похрустывали орешки — по вкусу она напоминала халву, — но прежде чем выйти из здания, проверили экипировку.
У них были акваблоки — полные «фляги» воды; почти неначатые коробки НЗ; «свисток», который «свистел» в соседние хроны — хохха; эрцхаор — перстень-индикатор и он же программатор станции хроносдвига, а из оружия — вардзуни, нервайлер и хардсан, один вид которого придавал уверенности больше, чем все остальное.
— Отобьемся в случае чего, — повеселел Сухов.
Такэда не был столь наивен, однако промолчал.
— Что будем делать дальше?
— Сначала осмотримся, куда мы попали. Дышится здесь неплохо, гравитация нормальная, и если никого агрессивного поблизости не окажется, можно будет немного пожить на природе. Потом я сообщу тебе свой план.
— Ого, у нас уже есть план?
— Не ерничай. — Никита вдруг о чем-то вспомнил, нахмурился. — А ну-ка, доставай хохху. Давай, давай, пошевеливайся. Прежде всего выясним, где Ксения.
Такэда вытащил из-за пазухи завернутую в платок бабочку-портсигар хронорации, вопросительно глянул на друга.
— На чем будем писать? Бумаги у меня нет.
— Истуутука дал тебе пластиковый лист…
— Только не на нем! Этому материалу, равно как и чертежу, цены нет. Лучше я вырву лист из записной книжки. Но не уверен, что сообщение дойдет. Раньше я наговаривал текст на аудиокассету, и она исчезала.
— Ничего, дойдет и так. Попробуем сформулировать.
Полчаса они мучились, составляя текст запроса, пока наконец не родились две фразы: «Посланнику необходима полная информация о местонахождении земной девушки Ксении Красновой, художницы, возраст — двадцать один год, проживающей в г. Москве по улице Королева, 5. Запрос весьма срочен».
Такэда сложил листок с надписью, аккуратно поместил в углубление портсигара и закрыл с тихим щелчком. Через минуту открыл хохху вновь, и друзья убедились, что листок исчез.
— Слава Богу! — вздохнул с облегчением Сухов. — Я боялся, что они не примут запрос в таком виде.
— Ты хоть представляешь, кто такие эти «они»?
Никита запнулся.
— А действительно, кто? Маги, которых я должен отыскать? — Он подозрительно глянул в узкие спокойные глаза Толи. — Оямович, не темни, ты обязан это знать. Ты же говорил что-то об информационной службе Собора Веера.
— Я не Посланник. — Такэда попятился, выставив вперед ладонь, глядя, как Никита наливается кровью. — Вижу, Весть отдает тебе свою информацию порциями. Связью через хохху и анализом сообщений, и вообще информацией, занимаются всего-навсего Наблюдатели, а это обыкновенные люди, вроде меня. Правда, в своей среде они выделяются по некоторым признакам…
— По каким же? Только не говори, что по уму.
— По любознательности и таланту обобщений. Не задирайся, воин, гони свой план.
— А разве мы не подождем ответа?
— Хохха сама даст знать.
Никита прошелся по комнате, попытался выглянуть в окно, но сквозь серо-белое «стекло» ничего нельзя было разглядеть, кроме того, что на улице — день.
— Что-то мне не очень хочется выходить… не идут из головы слова Истуутуки: Хуббат — брат Вуккуба! То-то мне все время казалось, что они похожи. Знаешь, во всей этой истории кроется какой-то парадокс. Если им, то есть боевикам СС, удалось убить Симаргла, Посланника, якобы обладающего магическим и телесным могуществом, то почему они с той же легкостью не убрали меня? Всего лишь танцора и акробата?
— Симаргла убрали вовсе не они — кто-то из Четырех, лично. Может быть, даже сам Гагтунгр… или Даймон. А «свита Сатаны» просто страховала убийцу. Ты подвернулся случайно… в чем я уже не уверен.
Никита постучал по пластику окна, вслушиваясь в сухой костяной стук, затем молча направился к выходу.
Снаружи царил тихий, безветренный, неяркий солнечный день. Но вместо солнца потрясенные путешественники обнаружили в небе гигантскую золотистую дугу, похожую на радугу. Именно она и давала свет, почти не уступающий по силе солнечному земному. Но самого солнца здесь не было.
— Что за ерунда? — опомнился Никита.
— Одно из двух: либо это пылевое кольцо вокруг Земли, либо кометно-пылевое вокруг Солнца. И то и другое вполне могло существовать в этом мире изначально.
