Поразмыслив, он сделал вывод: и на этот раз кто-то помог им спастись. Бой был дик и непредсказуем, но они не получили ни одной царапины! Разве что дошли до той степени изнеможения, когда организм начинает расходовать биоэнергетику, сжигая себя. Правда, именно этот режим, имеющий в спортивной медицине название «красный коридор», и помог им выжить. «Коридор» включил резерв сверхмобилизации Сухова, а тот, в свою очередь, родовую память и Весть. И все сразу изменилось.
Такэда еще раз глянул на заросшее спокойное лицо Никиты, лицо типичного молодого росса, и вышел из хижины, построенной неизвестно кем и неизвестно когда.
Хижина стояла на острове, окруженном гигантским болотом. Таких болот инженер еще не видел, хотя и знал об их существовании: тысячи квадратных километров грязи, кочек, редких мшистых островков, луж и бездонных трясин, тысячи соленых пятен, пузырящихся газом колодцев, странная флора всех оттенков синего и зеленого цветов и неизвестная фауна. Себхра. Болото-океан до горизонта и за ним казался противоестественным образованием, а хижина и вовсе подарком судьбы. Сложенная из желтых пористых брусьев, без окон, с единственной дверью, она вызывала недоверие и желание попробовать материал ее стен на вкус, однако внутри нее было сухо и тепло, а постели из мха и длинных сухих водорослей делали ее по-домашнему уютной, и беглецы не стали искать другого пристанища.
— Может быть, это детище еще одного беглеца по хронам, — предположил Такэда, когда они вышли из темпорала. Сухов ничего в ответ не сказал, ему было все равно.
Такэда глянул на холм невдалеке, внутри которого скрывался темпорал. Холм как холм с виду, и все же что-то в нем было не так. Форма? Порода, из которой он сложен? Странное дерево наверху, похожее на сросток антенн? Не менее странные камни? Да, наверно… хотя и не очевидно. Что еще?
Толя покачал головой, досадуя на бедность фантазии, и присел на камень у хижины. Мысли снова вернулись к последним событиям суточной давности…
Утром пятеро воинов-гигантов отвели их в трапезную, где гости отведали блюдо из кумара — сладкого картофеля — и запили каким-то хмельным напитком, от которого у обоих закружилась голова и задрожали ноги. На вопрос: «Что это за отрава?» — девушка-прислужница коротко ответила: «Хаома», — и Такэда успокоил танцора:
— Это напиток бессмертия, если верить Тааль. Еще его называют напитком неуязвимости. Приготавливается из плодов лианы асавати, которая плодоносит раз в семь лет.
— Ничего себе «неуязвимость» — ноги разъезжаются и глаза в кучу!
— Сейчас пройдет.
И верно, отрицательные ощущения вскоре прошли, Никита почувствовал необыкновенную легкость во всем теле и прилив сил. После завтрака те же бесстрастные воины повели пленников по улицам города пешком, словно затем, чтобы те могли в последний раз полюбоваться архитектурой, ее великолепными барельефами, скульптурными и каменными стрелами и цветными изображениями воинских и охотничьих сцен. Но свернули не ко дворцу Повелителя Дома Утренней Зари, а к реке, спускавшейся в долину уступами. Верховная жрица храма Науатль так и не появилась.
Дома вскоре кончились, мощенная плитами дорога шла между двумя стенами, и вскоре стал слышен какой-то мерный шум, принятый пленниками сначала за шум реки. Но вот дорога повернула очередной раз и вывела процессию на площадь, похожую на стадион.
Овальная чаша площади с трех сторон была окружена широкими ступенями, на которых стояли тысячи индейцев, мужчин и женщин, а четвертая обрывалась уступом в реку. Тихий говор множества людей и приняли пленники за шум реки. В центре овала, выложенного шершавыми каменными плитами кирпичного цвета, неподвижно и грозно стоял ровный квадрат индейских воинов, одетых в блещущие золотом доспехи, такие же были на Тааль, когда она забирала пленников, и Никита почувствовал, как екнуло сердце. Наверное, это и были профессионалы мбоа, Богоизбранные, с которыми предстояло сражаться.
Еще одна группа воинов — в четырех костюмах, под командованием «первого меча империи» Сипактоналя, стояла на другом конце поля, а вся площадь была окружена цепью этих бесстрастных гигантов, внушающих трепет, страх и мрачное ощущение обреченности.
— Миккаотли, — сказал один из воинов, конвоирующих пленников, и отступил в сторону, — кан мао.
— Площадь мертвых, — перевел лингвер, — ждет вас.
Сухов замешкался, и его подтолкнули копьем в спину. Пришлось поторопиться. Они начали спускаться по пологому пандусу к центру площади.
— Интересно, где наш друг Уэтль? — проговорил Никита, ища взглядом Тааль. Через секунду он нашел ее рядом с правителем сидящей на троне, как и тлатоани. Троны стояли на возвышении на первой из ступеней, и рослые индейцы держали над ними не то гигантские опахала, не то зонтики из перьев.
Шум голосов стих, наступила поразительная тишина, совершенно не свойственная, по земным понятиям, огромным толпам людей, в том числе и стадионам. Сипактональ с двумя воинами покинул треугольник своих подчиненных, остановился напротив пленников. Губы его скривила недобрая усмешка и тут же исчезла.
— Пришельцы, вина ваша доказана. — Он вскинул руку. И двое сопровождавших его воинов свалили на землю вещи пленников, закопанные ими в песке: хардсан, вардзуни, коробку НЗ, «флягу» с водой.
— Это дьявольские вещи! Мой воин поплатился жизнью, когда брал в руки заколдованное вами копье. Обычно колдунов сжигают, и вы тоже будете сожжены, но сначала покажете свое умение без этих волшебных предметов и заклятий. Посмотрим, так ли уж вы хороши без них.
— Как это должно выглядеть? — коротко спросил Такэда.
— Сначала точтли — бой-танец с копьями. Вы будете биться с четырьмя моими янаконами, в то время как остальные будут бросать в вас копья. Справитесь, наступит очередь мбоа-мбоа, слуг верховной жрицы. У нее шесть вокуа — мастеров-убийц высшего класса, и вы будете биться со всеми по очереди. Если и после этого вы останетесь живы — в чем я сомневаюсь, несмотря на неведомые мне колдовские приемы, — умрете от моей руки.
— Годится, — ответил Сухов с иронией, которую Сипактональ не понял, но понял Такэда: чичим готовил себе легкую победу над пришельцами, которые будут измотаны предыдущими поединками.
«Первый меч империи» отошел к своему отряду, потом пересек площадь и наклонился к уху Повелителя.
— Крутой мужик этот чичим, — продолжал Никита тем же тоном, не глядя на Такэду. — Эх, и доберусь же я до него.
Толя понял, что танцор под бравадой прячет неуверенность и возбуждение. Успеет ли сработать Весть, когда они начнут? Включится ли память предков, благодаря которой Сухов выходил до сих пор сухим из воды?
— Дай Ши Шуань, — произнес Толя медленно, чеканя слог, и, когда Никита отвлекся от своих дум, вопросительно глянув на друга, перевел:
— Божество Великой Вершины в тебе самом, Ник.
Сухов расслабился, задумчиво кивнул, потом, с улыбкой хлопнув ладонью по подставленной ладони инженера, выпрямился и с минуту оставался неподвижным, отрешившись от всего земного, пройдя, как его учили, все этапы подготовки к бою. Самыми долгими — по двадцать секунд — были этапы познания собственных сил и оценки потенциала противника, психологического и биоэнергетического (чувствовал он его как стену с дырами-брешами и мягким кое-где каркасом); остальные этапы заняли несколько секунд: расчет времени, изучение местности и условий боя с учетом возможных неожиданностей. Когда каре воинов в золоте распалось, окружив приговоренных, а двое индейцев в черном бросились на них с копьями, Никита был уже готов к схватке.
