Эйви-Эйви помолчал. Скрипнув зубами встал, натянул рубаху.
— Вас до Ворот провожу, — выговорил он спокойно, даже отрешенно. — Скажу, чтобы приняли с почетом, дали отдохнуть, залы показали. Сам вверх пойду: не привыкать по горам лазить
Денхольм подошел и положил ему руку на плечо:
— А кто тебе сказал, приятель, что мы пойдем под Горой?
— А как же вы тогда пойдете? — отрешение, по-видимому притупило былую остроту ума. — До Вура? А зачем? В Галитен вернетесь?
— Мы пойдем за тобой, — ласково, но непреклонно пояснил шут. — След в след, на то ты и проводник, за то тебе и деньги платим.
— Когда я их в последний раз видел? — вяло огрызнулся старик, но тут же подскочил, с подозрением оглядывая обоих сразу: — Куда вы пойдете? В горы? Полезете на Сторожки? Шеи бестолковые ломать?
— Тебе, значит, можно, — обиделся король, — а мы, значит, рылом не вышли!
— Да при чем тут мое рыло, мальчишки?! Я вас на Форпост брать не хотел, а это… Вы хоть знаете, что это такое: «Сторожевые горы»?!
— Пройдем — узнаем, — упрямо поджал губы король. — Не в моих правилах отступать, запомни. Перевал Кайдана прошли и не заметили как. И эти горы одолеем!
— Перевал Кайдана! — с издевкой протянул Эй-Эй. — Перевал! Размечтались! После того как в Войну Магии Пустые Войска прошли через горы, будто по холмам прогулялись, гномы на перевалах такие стены возвели, что за них солнце цепляется, свой бег замедляет! Нет перевалов в Сторожках, одни тропы козлиные. Да и те, что ни год, все новые, потому что старые заделывают с любовью и пониманием. Сторожки — это гимн педантичной неприступности! Это кропотливая шлифовка выступов и впадин! Это пропасти, нежданные обрывы, отвесные стены! Это…
— Но ты же идешь? — спокойно спросил Денхольм, с интересом оглядывая расписанные в красках бастионы.
— Иду. Потому что ходил уже не раз. Потому что иначе — мне нельзя.
— Вот и мы пойдем, потому что нельзя иначе, — пожал плечами шут. — У тебя есть единственный способ нас остановить: самому пройти под Горой.
— Не могу!!!
— А раз не можешь — молчи. Соберись и расскажи без нервов: как ходят по «гимну педантичной неприступности».
— Не дыша. Объясните мне, господин мой, ЗАЧЕМ вам всё это нужно? Лишние тяготы, лишние шансы сломать себе шею… Зачем?
— Чтобы еще раз проверить себя, — не раздумывая, ответил король. — Чтобы еще раз сказать себе: «Я это смог!» Там, на Гали, ты научил меня не пасовать перед неведомыми трудностями. Ты поверил в меня, проводник, показал, как проходить пороги, не зажмуривая от ужаса глаза. А теперь, умоляю, научи меня лазать по этим проклятущим горам: никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни!
Открывший было полный возражений и насмешек рот Эйви-Эйви шумно выдохнул заранее заготовленный воздух. И промолчал, отвернувшись к спокойным водам Цейр-Касторота. Плечи его безвольно поникли, казалось, что худое тело поддерживает только посох. Не отрывая глаз от сияющих волн, старик проговорил голосом спокойным и скучным:
— Да, господин. Это был верный расчет. И я не могу отказать просьбе о новом знании.
— Я ничего не рассчитывал, — возразил Денхольм, решивший не обращать внимания на внезапные перемены настроения, приписав их чуткой поэтической натуре. — Так ты поможешь нам, проводник?
— Да, хозяин.
— И проведешь нас через горы?
— Да, хозяин.
— Сразу бы так! — жизнерадостно откликнулся Санди. — Ну и чего мы стоим? Пошли!
Эйви-Эйви покосился на нетерпеливо затанцевавшего шута и расхохотался.
— Щенок перед прогулкой! — пробурчал он себе под нос, добавив непередаваемое по своей виртуозности выраженьице, и пояснил погромче: — Я обещал научить. Будем учиться, дети мои.
Слегка поднатужась, он отвалил валун, казавшийся единым целым со скалой, и из открывшегося тайника выудил моток толстой, перевитой металлическими нитями веревки, пару заступов, какие-то крюки и железные штуковины, больше похожие на капканы или орудия пыток. Нашлись там и теплые куртки из козьих шкур, шапки, «козлиные» же сапоги.
— Ничего себе! — присвистнул в восхищении Санди.
— Гномы — народ предусмотрительный. — Старик изобразил в своем голосе максимум терпения и покорности. — Гномы в горы без теплой одежды, как некоторые, не лазают. И без крепкой веревки даже разговора о подобных подвигах не заводят. Берите крюки, надевайте сапоги, крепите «железные зубья». Пошевеливайтесь, хозяева! Учиться будем.
Нет, иначе представлял себе это король, совсем иначе.
До конца дня, не больше и не меньше, без отдыха и перерыва на перекус, они ползали по окрестным скалам, вбивали в породу тяжеленные крюки, вязали узлы из царапающей руки веревки, штурмовали отвесные стены…
И падали, падали, падали…
Отбивая нутро, выворачивая конечности, покрывая тело, словно татуировкой, иссиня-зелеными разводами ссадин, синяков, мозолей. Деревенели мышцы, немели пальцы, пот остывал на коже белесым соленым бахтерцом.
Раз за разом, в полном снаряжении: рывок, крюк, узел, новая ложбинка под ногтями.
Рывок, крюк, узел…
Когда наконец безжалостный мучитель выдохся и позвал новоявленных учеников обедать, ни король, ни Санди не могли передвигаться самостоятельно. Разве что ползти, и то с грехом пополам. Эйви-Эйви оттащил их к костру, волоча по земле, будто тюки с костями, и долго отпаивал знаменитыми отварами, натирал вонючими мазями, прежде чем путешественники смогли хотя бы удержать непослушные ложки.
— Подумайте еще раз, господин. Там, наверху, будет раз в девять труднее! Там будет холод, ветер, снег, а высота, с которой придется падать…
Кружка подогретого с пряностями вина придала рассудку подобие ясности, и король ужаснулся предстоящим невзгодам. Но, скрипнув зубами, понял, что не сможет отступить, не сможет оставить старика карабкаться по стенам в одиночестве.
— Теперь-то мы точно пойдем, Эй-Эй, — высказал его мысль слегка взбодрившийся шут. — Но умоляю! Только не завтра!
— Нет, — как-то особенно грустно улыбнулся проводник, — завтра отдыхайте, набирайтесь сил. И думайте, недотепы, думайте над самым простым в мире вопросом: оно вам надо?
День пришел на смену проведенной в кошмарах ночи, пришел и не принес облегчения.
Ломота во всем теле давала о себе знать, и одеревеневшие мышцы отказывались подчиняться. Голова соображала туго, но для одной мысли местечко нашлось:
«И правда! — лениво думалось королю. — На кой оно нам надо?!»
Но он по-прежнему не мог смущенно протереть о штаны вспотевшую от натуги руку помощи, со страхом предстоящей муки все еще протянутую старику.
А Эйви-Эйви бродил кругами, мазал мерзкими смесями, лил в рот липучую горечь и нашептывал, нашептывал, словно самый настырный бес-искуситель: оно вам надо? оно вам надо?
