Крот всегда бегал на подхвате, и шансов выбиться в паханы у него не было, но личной преданностью Кресту тоже заслужил место под воровским солнцем. А Серый и вовсе был личным «гладиатором» вора, потому и вознесся на криминальный олимп.
За прошедшие годы расстановка сил в криминальном мире Тиходонска существенно изменилась. Боксера, Угла и Шакала убили, а Питон, выходец из той же босяцкой поросли, наглостью, силой и жестокостью прорвался в бригадиры. Когда Валет заболел, он стал открыто заявлять, что отделится в самостоятельную организацию, но теперь глава Речпортовских вновь вернулся в строй, и он поджал хвост. Знающие люди понимали, что на время, – Валету и Питону еще придется разбираться за власть в группировке.
Авторитет и силу набрали те, кто «отмыли» капиталы, завели легальный бизнес, подружились с городской властью. Воровская община сдала некогда сильные позиции. Деньги, конечно, были, и официальный бизнес был, но вот с полезными связями дело обстояло не так блестяще… Все-таки, имея судимости, трудно подружиться с властью и стать своими в городских структурах. А деньги без власти мало что стоят – отберут и не поморщатся! Правда, сила и умение лить кровь у воров осталась. Но все же возможностей поубавилось… Раньше воры держали зоны, а поскольку от тюрьмы никто не застрахован, то браткам приходилось считаться с «портяночниками». Только с их помощью можно было передать «малевку», «подогреть» арестанта, перевести на «больничку», решить вопрос по УДО.
[2]
Но теперь и здесь картина другая: бабло все решает, «новые» напрямую выходят на тюремное начальство, оказывают спонсорскую помощь, машинами завозя в СИЗО
[3]
медикаменты, продукты, одеяла, одежду, телевизоры и холодильники… В камерах у любого солидняка имеются и мобила, и Интернет, и хавка хорошая, и выпивка лучшая, а если понадобится, то и телку приведут без проблем… Так что «новые» жировали, наступило их время. Конечно, полностью раствориться в толпе бандитов старая воровская гвардия не могла. Они тоже понемногу сдруживались с властью, и с ними вроде бы по-прежнему считались. Но именно «вроде бы».
– Мы к Кресту, как к отцу, относимся, – говаривал Антон. – Уважаем, слушаем, а делаем по-своему…
Так оно и было. Но не совсем – только до определенной черты… И Антон это хорошо знал.
Сам Антон сидел между ворами и «новыми» – гладкий, ухоженный, длинноволосый, с нервными манерами «щипача», хотя никогда не шарил по карманам. Ему было чуть за сорок, он ни разу не попадал за решетку, дружил с помощником губернатора и с другими высокопоставленными руководителями, а официально возглавлял «Фонд ветеранов спорта», хотя к спорту имел такое же отношение, как и к чужим карманам.
По правую руку от него жевал острую бастурму как всегда небритый и как всегда в черной рубашке главарь нахичеванских Рубик Карапетян по прозвищу Карпет, а по левую неловко кривился на правый бок Итальянец, которому несколько лет назад гранатой оторвало ногу.
– Тебе налить? – спросил сидящий напротив предводитель речпортовской группировки Валет, протягивая руку с бутылкой «Белой березки». Конечно, он самолично мог не разливать, тем более что рядом сидел широкоплечий Гарик – один из его бригадиров. Но на больших сходняках принято демонстрировать простоту и демократизм.
– Налей! – кивнул Итальянец. Но смотрел хмуро: именно в разборке с Валетом он и стал инвалидом. И хотя примирение давно состоялось, а швейцарский протез на девяносто пять процентов заменял оторванную ногу, они находились в состоянии холодной войны: между нахичеванскими и речпортовскими постоянно присутствовал определенный напряг. Тем не менее бизнес есть бизнес…
Укрепившийся в последнее время бензиновый король Акоп Чебанян о чем-то оживленно разговаривал с Питоном, который старательно демонстрировал, что давно перерос роль бригадира. Недаром Валет дулся на него, как мышь на крупу, и избегал встречаться взглядом.
На противоположном от воров конце стола ел картошку с соленьями руководитель азербайджанского землячества Гуссейн Гуссейнов, молча курил сигару Гоша Тиходонец и обгладывал очередной ломтик янтарного рыбца Костя Ким, за которым стояли триста бойцов.
Собравшиеся ели, пили, разговаривали, как будто собрались только для того, чтобы повидаться друг с другом.
– Ладно, хватит порожняки гонять! – Тиходонец ткнул сигару в тарелку так, что сломал ее пополам. – Кто на мой дом налетел?! Кто стрелял, кто вещи забрал? Чтоб эти руки поотсыхали, только я их и отсохшие отрублю!
Он зло осмотрел присутствующих, остановив взгляд на Кресте и Севере.
– Чего ты на нас вылупился? – резко сказал высокий, костистый, похожий на Мефистофеля Крест. – Ты что, в натуре, нам предъяву выкатываешь?!
Он ударил кулаком по столу. Широкий раздвоенный подбородок, развитые надбровные дуги, глубоко сидящие глаза, клювообразный нос – зловещие черты придавали ему демонический вид. Да и репутация у зоновского вора была серьезная.
Но Тиходонец не испугался.
– А чего ты на меня цыкаешь? Ты на своих «шестерок» цыкай! Я тебе предъяву не делаю! А смотрю, на кого хочу!
За столом наступила тишина, все даже жевать перестали. Это раньше на сходку было принято приходить без оружия. А сейчас – кто знает, что у кого в карманах… Начнут шмалять да гранаты кидать, всем голов не сносить!
Но Крест не стал обострять ситуацию.
– Раз предъявы нет, и вопросов нет, – спокойно сказал он, чокнувшись с Севером и Лакировщиком, выпил, спокойно закусил соленым чесноком и мирно продолжил:
– Я тоже предъявлять никому не хочу, но мой обменник под стволы поставили? Поставили.
Он загнул длинный костлявый палец.
– «Ювелирный мир» опустили? Опустили.
Крест загнул второй палец.
– И «Хронос» опустили.
Он загнул третий палец.
– Неужели кто-то не знает, где мое, где Севера, где Узбека?
Крест обвел собравшихся внимательным взглядом.
– Может, залетные? Это одна песня. А может, кто-то нас стравить хочет, перессорить? Тогда песня совсем другая!
– Не знаю, какие залетные, – услышав про «Ювелирный мир» и «Хронос», Гоша сбавил тон. – Только у меня они визитку оставили. «Колдун» – написано. Что за Колдун такой? Кто его знает?
Стол зашумел.
– Была такая тема…
– Ты тогда на зоне чалился…
– Банда беспредельщиков – вот кто такие…
– Ша, братва! – поднял ладонь Карпет. – Никто этого Колдуна никогда не видел. Ни с кем он не пересекался. Никто не слышал, чтобы кто-то его знал. Так не бывает!
– Конечно, не бывает, – поддержал его Валет. – Нет никакого Колдуна! И не было!
– И я считаю, что нет, – кивнул Гарик, преданно глядя на шефа.
