– Но если принести им жертву, то духов можно остановить, верно?
Не обратив внимания на язвительный тон, Бигги спокойно проговорила:
– Отсюда я не смогу добраться до ямби аймо. Здесь слишком далеко от дома, и дороги я не знаю. Даже если я попаду туда, то обратно мне не вернуться. И кто из вас тогда выведет меня? Кто споет йойк и станет бить в бубен? Нет. Сожалею, но не смогу помочь.
– Но… ты можешь помочь… другим способом? – впервые за весь вечер заговорил Альберт.
– Да. Если я задам этот вопрос Бирн и другим моим помощникам, то, возможно, во сне получу ответ. За годы странствий моя связь с помощниками стала очень тесной.
– Бирн? Кто это? – поинтересовался Томас.
– Бирн означает “медведь”. Это животное-помощник. Все эти годы он преданно следовал за мной.
Я посмотрел на Томаса. “Чушь и бессмыслица”, – было написано у того на лице, но я надеялся, что этого никто не заметил. Бигги обладала даром убеждения и интересно рассказывала, но наша вера тоже имела границы.
Поднявшись, Томас потянулся и потер поясницу.
– Тогда у меня есть предложение. Ложись спать, выясни, кто убийца, и сообщи мне. Тогда мы схватим этого мерзавца и закуем его или ее в кандалы. – Профессор всплеснул руками. – Боже ты мой! Как же все, оказывается, просто! Я уже голову сломал, размышляя и придумывая, а всего-то и требуется, что спросить духов. Скажи, а ты не могла бы у них узнать заодно и о мотивах убийства: почему его убили? – Он стряхнул с брюк солому и посмотрел сверху вниз на Бигги. – Наверняка твоим помощникам не составит труда ответить и на этот вопрос. Что скажешь?
Поджав губы, Бигги вскочила и выпалила:
– Профессор может катиться ко всем чертям – плотник Густаф наверняка отправил бы его туда! А пастор посоветовал бы отправляться в преисподнюю. Выбирайте, что вам больше по душе – мне плевать, главное, чтобы я вас больше не видела! – Она резко отвернулась, тряхнув длинной косой, и принялась расстилать мешок из-под муки, явно намереваясь лечь спать.
Альберт встал и, запинаясь от негодования, заявил:
– Я благодарен вам за то, что вы признали меня невиновным в убийстве капитана Риго, но сегодня вечером вы повели себя недостойно. Прошу вас удалиться – иначе мне придется выставить вас за дверь.
На лице у Томаса выступили желваки. Профессор окинул взглядом огромную фигуру конюха. Я был уверен, что Томас наверняка померился бы с Альбертом силой, будь он уверен в собственной правоте. Однако он действительно повел себя низко и прекрасно это осознавал. Развернувшись, он зашагал к выходу, но возле двери остановился и посмотрел назад. Он провел рукой по лицу и потер глаза:
– Приношу свои извинения… – тихо, но отчетливо проговорил профессор. Он порядком устал. – Я действительно сожалею. Не знаю, какая муха меня укусила… – Он выпрямился и виновато посмотрел на Бигги. – Все эти вопросы… я только… может, твои духи действительно подскажут, кто и зачем убил графа?
Бигги кивнула.
– Спросишь их об этом?
Она снова кивнула.
– Спасибо.
Томас замер в нерешительности, вопросительно глядя на меня. Подумав, что профессор ждет меня, я встал и взял шляпу, готовый последовать за ним. Но он лишь положил руку мне на плечо и сказал:
– Петтер, ты мне не поможешь? Мы собирались спросить Бигги о чем-то, но я забыл, о чем именно… – Он растерянно умолк.
Я вдруг заметил, что под глазами у него набухли темные мешки, а возле носа и рта пролегли глубокие складки. Прежде я никогда не видел его настолько усталым, и мне стало стыдно, что я не заметил этого прежде и не помог ему.
– Да, конечно, сейчас обо всем спрошу! – И я вновь опустился на лежанку.
Бигги выжидающе смотрела на меня. Я вспомнил, что мы хотели задать ей два вопроса, но никак не мог решить, какой из них важнее, поэтому задал тот, который сильнее тревожил меня самого.
– Густаф Тённесен, которого мы привыкли называть плотником, рассказал, что видел, как ты танцуешь на сеновале перед самим дьяволом, – тихо проговорил я. От нетерпения и волнения голос у меня немного дрожал. – Он говорит, что это произошло в среду вечером. И что дьявол подпевал тебе… – Не в силах выговорить вопрос, я замолчал.
– Я знаю, что он меня видел, – спокойно сказала Бигги, – я пела йойк и звала помощников. Приходя на новое место, я каждый раз такое проделываю. Так им проще найти меня. Я стараюсь, чтобы меня никто не видел и не слышал, – она пожала плечами, – и думала, что на сеновале никого нет. Было уже поздно, и я не сомневалась, что все улеглись спать. И вдруг, откуда ни возьмись, там появился этот человек с вытаращенными глазами.
– Ты видела его? – не удержался Томас.
– Я его учуяла, – Бигги посмотрела на меня, словно полагая, что я пойму ее лучше, чем профессор, – или, точнее говоря, Бири его учуял.
Я догадался, о чем она говорила – Бири и меня учуял. Когда я зашел туда вечером, Бигги напоминала медведя, прислушивалась и переваливалась с ноги на ногу. Она сама была Бири.
– Бири почуял, что плотник зачем-то рылся в сене, а потом выскользнул из хлева и направился обратно в трактир.
– Значит, ты… то есть Бири почувствовал, что Тённесен видел, как вы… то есть ты… поешь и пляшешь? – уточнил я.
– Да, – улыбнулась Бигги, забавляясь моей неуверенностью.
– То, что тебе подпевал дьявол… что… что это было?
Бигги рассмеялась и, взяв бубен, ударила по нему деревяшкой. Звук получился чистым и гулким.
– Сегодня бубен весь день пролежал возле очага – он просох, и кожа на нем натянулась, – она нажала пальцем кожу, но та едва поддавалась, – а на сеновале холодно, и кожа мало-помалу обмякла, – объясняла саамка, – и вместо звука тогда получается странное дребезжанье, довольно неприятное для слуха. Вот тебе и дьявольские песни. – Посмеиваясь, она снова ударила в бубен и положила его рядом. Мне пора было переходить к вопросу о дне убийства, но тут вмешался Томас:
– А ты… или Бирн… ты… – Томас так и не смог смириться с Бирн, – не поняла, что понадобилось плотнику на сеновале?
– Нет. Он только порылся в сене и почти сразу же ушел.
– Где именно в сене? – не отступал профессор. К чему он клонит, я не понимал.
Саамка задумалась, не сводя глаз со стены за моей стеной:
– Неподалеку от двери в хлев, в паре шагов от входа. Кажется, слева.
Томас довольно посмотрел на меня, ожидая моего следующего вопроса.
– В тот вечер, когда графа убили, ты все время просидела возле дровяного короба?
– Все время… Ты о чем это?
По примеру Томаса я попытался задать вопрос иначе, точнее:
– Графа убили в четверг, незадолго до нашего приезда на постоялый двор. Вспомни: когда мы еще не приехали, ты сидела на кухне?
