По залу прокатилось бормотание, в котором слышалось недовольство и сомнение. “Нельзя отпускать убийцу безнаказанным, даже если он папист”, – сказал какой-то судовладелец своему соседу и чуть не сломал свою глиняную трубку, когда попытался смотреть сразу на нунция и на меня.
– И еще, я, разумеется, должен добавить, – громко сказал юнкер Стиг, чтобы перекричать шум в зале, – что такой же иммунитет распространяется и на его секретаря-помощника Петтера Хорттена, которого тоже следует немедленно освободить и позволить ему покинуть город человеком с незапятнанной честью. Вряд ли необходимо вам объяснять, что такие люди не могли совершить преступление, о котором здесь идет речь.
– Откуда вам это известно? – проворчал помощник судьи, но судья тут же махнул ему рукой, чтобы он замолчал.
– У вас есть документ, подтверждающий, что вы именно тот человек, за кого себя выдаете? – спросил городской судья у юнкера Стига.
Юнкер положил перед судьей королевское письмо, которое он показывал и таможеннику, и спокойно ждал, пока трое чиновников рассматривали печать и по очереди читали письмо. Наконец бургомистр отложил письмо и обратился к собравшимся.
– Все верно, посол стоит выше закона, он неприкосновенен, – сказал он. – Содержание этого письма соответствует словам камер-юнкера Стига. – Он вздохнул и покосился на нунция. – Позвольте сказать, не вижу, к сожалению, возможности и далее удерживать этого человека в заточении или подвергнуть его суду.
Я улыбнулся с облегчением и уже наклонился к нунцию, чтобы сообщить ему эту приятную новость, как следующие слова бургомистра остановили меня:
– …однако в этом письме, или в законе, ничего не говорится, что секретарь-помощник такого посла обладает тем же иммунитетом.
Юнкер Стиг, который уже стоял возле нас и следил, как стражники освобождают нас от кандалов, замер на мгновение и медленно повернулся к бургомистру:
– Простите, что вы сказали?
– Я сказал, что этот Петтер Хорттен все еще считается арестантом. В нужное время он предстанет перед судом, и, если его сочтут виновным, его будут судить за убийство Тругельса Гулликсена Туфта.
В напряженном голосе бургомистра слышалось упрямство, словно он решил бороться не на жизнь, а на смерть, чтобы, потеряв выскользнувшего у него из рук нунция, заполучить хотя бы меня. Многие горожане встали и сердито смотрели на нас. Кое-кто возмущенно ворчал, что, наверное, им следует взять закон в свои руки – и горожанам, и, вообще, всем честным людям угрожает опасность, если убийца останется на свободе.
С тяжелым звоном с нунция упали оковы, я увидел, как юнкер Стиг схватил его за руку и потащил за собой к выходу так быстро, что папский посол чуть не падал. Несколько сердитых горожан хотели схватить нунция, но юнкер Стиг шел слишком быстро, и они не посмели его преследовать. Я видел, как кое-кто смотрел, на месте ли его шпага, и сердито косился на дверь.
Многие бросали на меня хмурые взгляды, говорящие, что хотя суда надо мною еще не было, но приговор уже предрешен. Что мне не суждено живому покинуть этот город.
Когда двери ратуши захлопнулись за юнкером Стигом и нунцием, мне показалось, что они унесли с собой и мою жизнь. Теперь я остался один. Один, я и моя тощая шея.
Глава 33
Я не видел, как он вошел.
Лишь когда стражник схватил меня, чтобы вести в подвал, я обнаружил, что Томас стоит в конце зала рядом с дверью. Он выглядел усталым, со шляпы и плаща падали капли, и он смотрел в мою сторону, но под полями шляпы я не мог видеть его глаз. Только чувствовал его взгляд. И меня охватило недоброе предчувствие.
Томас что-то сказал, но в зале стоял такой шум, что его никто не услышал.
Стражник тянул меня к двери в соседнюю комнату.
– Стойте! – Этот окрик заставил даже бургомистра умолкнуть на полуслове и поглядеть в зал. Томас снял шляпу и стряхнул с нее капли. – Одну минуту, – сказал он уже своим обычным голосом и взмахнул шляпой. – Не спешите уводить этого молодого человека.
Он подошел к бургомистру и попросил разрешения говорить. Бургомистр поинтересовался, по какому праву Томас явился сюда и требует слова на собрании горожан.
– Я вам все объясню, – пообещал Томас и получил в ответ милостивый кивок.
– Меня зовут Томас Буберг. – Два ремесленника, бочар и портной, с которыми он вчера играл в кости, удивленно разинули рты. – Его Величество король назначил меня генеральным вице-прокурором и поручил временно наблюдать за Норвегией. После посещения Христиании я два дня назад прибыл в Тёнсберг. Что может засвидетельствовать инспектор таможни, которого я имел честь посетить.
Властного вида господин в первом ряду натянуто кивнул, когда все глаза устремились на него. Томас пошарил под плащом и выложил перед бургомистром документы, подтверждающие его полномочия. Тот коротко взглянул на них и кивнул. В главе города появилось что-то бессильное, словно присутствие представителей короля, одного за другим, сделало его положение мелким и незначительным. Он пододвинул бумаги к городскому судье, который внимательно прочитал их, а потом передал секретарю.
Томас не стал ждать их признания.
– Я с прискорбием узнал, что торговец Тругельс Гулликсен Туфт скончался и что это было убийство. Я только что вернулся сюда после короткого посещения Фредрикстада, где беседовал с городским судьей Мунком об убийстве, случившемся там несколько дней назад. Должен сказать, что эти два убийства очень похожи друг на друга.
Томас оглядел зал, люди сидели, наморщив лбы.
– Вас, наверное, интересует, откуда я узнал про убийство, которое произошло во Фредрикстаде, тогда как сам находился в Христиании, об убийстве, о котором ничего не знаете даже вы, живущие на другом берегу фьорда. – Томас замолчал и прошелся по залу. “Словно пастор, идущий к своей кафедре”, – невольно подумал я. Люди глазами следили за его крупной фигурой, они медленно повернули головы направо, когда Томас пошел вдоль стены и дальше, ко мне, стоявшему в открытых дверях. Он встал между мной и стражником, словно огромный щит, повел меня обратно и поставил перед горожанами. – Я узнал об убийстве во Фредрикстаде потому, что этот молодой человек, господин Петтер Хорттен, написал мне и поведал о том, что там случилось. Он сообщил мне, что все улики указывают на то, что один крестьянин, бывший солдат, умер от яда, но что городской судья Фредрикстада счел, что эта смерть наступила в результате болезни. Как я уже сказал, я только что вернулся из Фредрикстада, где познакомился с этим делом, поговорил с городским судьей и многими свидетелями… и считаю, что господин Петтер Хорттен несомненно прав в своем предположении. А городской судья Фредрикстада ошибается.
– Однако купец Туфт умер от удара по голове, а не от яда, – раздраженно прервал Томаса помощник судьи.
Томас поднял руку.
– Позже мы выясним это вместе с вами, господин Корнелиусен. О вас идет молва, что вы прекрасно разбираетесь в своем деле, поэтому я уверен, что вместе мы придем к верному выводу.
