Я слышу, что Катрине нервно смеется, и смотрю на нее. Она кусает ногти, у нее за спиной стоят два саквояжа, которых я раньше не заметил.
– Нет, господин Хорттен, – говорит Барк и обнимает ее за плечи.
Боцман приказывает отдать швартовы.
Барк нервно теребит мочку уха.
– Мы оба хотим поехать вместе с вами.
Мое лицо обдувает ветер, он дует с юго-запада. Капитан прав, сейчас самое время выйти в море. Несколько матросов уже готовы отдать швартовы, боцман подходит к поручням и вопросительно на меня смотрит. На причал опускается чайка, беспорядочно бьет крыльями, сердито кричит, потом взлетает и выжидающе парит над верхушкой мачты. Торговец Бурум стоит возле своего дома, заложив руки за спину, и смотрит на нас. Как ответить на нечто само собой разумеющееся? Юнга у трапа наблюдает за мной.
Барк смотрит на меня, а у Катрине скоро уже не останется ногтя.
Я кашляю и показываю на наши вещи.
– Ну, так поднимите на борт наши вещи! Нас ждут.
Я подхожу к трапу, а старые слова тем временем вырываются из тайных уголков, собираются вместе, и сердце мое поет.
* * *
Аве Мария,
Милость Божия,
Благословенна Ты в женах
И благословен плод жизни Твоей, Иисус.
Святая Мария, Матерь Божия,
Молись о нас грешных
Ныне и в час смерти нашей.
Аминь.
Большая благодарность:
Кину, Туре и Миа, моим незаменимым литературным спарринг-партнерам
знатоку истории Перу Туресену (†2003), Вестфолд, Губернский музей
знатоку кухни Хенри Нотакеру
знатоку медицины и ботаники Ролфу Мёллеру
знатоку католицизма Иде Фрёйдис Аглен
знатоку итальянского Даниеле Нозари
знатоку немецкого и латыни Яну Энгедалу
и мастерам смеха Касперу и Клаусу
OBS! Возможные допущенные в книге ошибки объясняются неведением, глупостью или небрежностью автора и не могут быть поставлены в вину лицам, к которым я обращался за советом.
