«Голова в облаках».
Остановить процесс было невозможно. Своего рода лавина сознания. Глыбы реальности, сорвавшиеся и несущиеся вниз, сметая все на своем пути. Но только они не свалятся друг на друга в хаотическом беспорядке, а сложатся в единое целое, реконструируя окончательную структуру, которую я до сих пор не мог разобрать.
Навигационные лучи и система наведения направлены на Бей-Сити…
…и Сиэтл.
Баутиста:
«Все случилось в одной чёрной клинике в Сиэтле… Нетронутые рухнули в Тихий океан… Ортега предположила, что Райкера подставил какой-то высокопоставленный ублюдок…»
— Куда ты уставился?
Слова повисли в воздухе, словно стержень во времени, и вдруг время развернулось на этом стержне назад, и в образовавшемся дверном проеме оказалась Сара, просыпающаяся в кровати в номере дешёвого отеля Миллспорта, под раскаты выстрелов с орбитальных станций, сотрясающих стекла в расшатанных оконных рамах, а за всем этим коптеры, вспарывающие несущими винтами ночную темноту, и смерть, караулящая нас за ближайшим углом…
— Куда ты уставился?
Заморгав, я обнаружил, что по-прежнему таращусь на футболку Ортеги, на выпирающие под ней изгибы тела и броскую, кричащую надпись на груди. Веселая улыбка на лице Ортеги начала бледнеть от тревоги.
— Ковач, что с тобой?
Снова заморгав, я попытался перемотать несколько метров пленки, которую зафиксировал поток сознания, запущенный надписью на футболке.
Страшная правда о «Голове в облаках».
— С тобой все в порядке?
— Да.
— Есть будешь?
— Ортега, а что, если я… — Обнаружив, что у меня сперло в горле, я сглотнул подступивший комок и начал сначала. Я не хотел говорить это; против этого возмущалось все моё тело. — Что, если я смогу вытащить Райкера с хранения? Я имею в виду, навсегда, вчистую? Снять обвинения, доказать, что в Сиэтле его подставили? Для тебя это что-нибудь значит?
Первое мгновение Ортега смотрела на меня так, будто я заговорил на не понятном ей языке. Затем, подойдя к окну, она осторожно уселась на подоконник, лицом ко мне. Какое-то время она молчала, но я прочел ответ в её глазах.
— Ты чувствуешь себя виновным? — наконец спросила Ортега.
— В чём?
— В том, что произошло между нами.
Я едва не рассмеялся вслух, но у меня в душе осталось слишком много внутренней боли. Поэтому я сдержался. Гораздо труднее было справиться с неудержимым желанием прикоснуться к Ортеге. В течение последних суток оно накатывалось и отступало приливами и отливами, никогда не исчезая полностью. Глядя на изгибы её бедер и груди, я настолько отчётливо ощущал, как она извивается в моих объятиях, словно мы находились в виртуальности. Моя ладонь помнила форму и тяжесть упругой груди Ортеги, будто эта оболочка всю жизнь только и занималась тем, что держала её. Взглянув на Ортегу, я поймал себя на том, что мои пальцы изнывают от желания пройтись по линиям её лица. Во мне не было места для вины, не было места ни для чего, кроме этого чувства.
— Чрезвычайным посланникам незнакомо чувство вины, — чересчур резко ответил я. — Я говорю серьёзно. С большой вероятностью… Нет, практически с полной определенностью можно сказать, что Райкера подставила Кавахара, потому что он чересчур рьяно вёл дело Мери-Лу Хинчли. Ты можешь что-нибудь вспомнить из её биографии?
Задумавшись, Ортега пожала плечами.
— Девчонка сбежала из дома с любовником. Бралась за все что попало, лишь бы свести концы с концами. Дружок её оказался тем ещё подонком, полиция познакомилась с ним, когда ему не исполнилось и пятнадцати. Приторговывал «трупом», взламывал простенькие базы данных, но в основном жил за счет своих женщин.
— Он позволил бы Мери-Лу работать в «Мясной лавке» или кабинках Джерри?
— О да, — с каменным лицом кивнула Ортега. — Запросто.
— Если кто-нибудь соберется набирать девочек в притоны для извращенцев, католички ведь будут идеальными кандидатками, не так ли? В конце концов, что бы с ними ни случилось, они никому ничего не расскажут. По требованию своей совести.
— Притоны для извращенцев, — повторила Ортега. Если до этого её лицо было каменным, сейчас оно превратилось в обточенный непогодой гранит. — В наших краях жертвы после окончания садистских игрищ получают заряд бластера в память полушарий. И никому ничего не рассказывают.
— Правильно. Но что, если произошла осечка? Например, что, если Мери-Лу Хинчли собрались превратить в шлюху, выполняющую самые извращенные желания клиентов, а она попыталась бежать и выпала из висящего в воздухе публичного дома под названием «Голова в облаках»? В этом случае её приверженность католической религии пришлась бы кстати, ты не находишь?
— «Голова в облаках»? Ты серьёзно?
— И владельцы «Головы в облаках» очень озабочены тем, чтобы не дать хода резолюции номер 653, не так ли?
— Ковач. — Ортега медленно опустила руки. — Ковач, «Голова в облаках» принадлежит «Домам». Высококлассная проституция. Лично мне подобные заведения не нравятся, у меня они вызывают такую же тошноту, как и низкосортные кабинки, но они чисты перед законом. Их клиентами являются высшие слои общества, и они не связываются с такой чёрнухой, как некрофилия…
— Значит, ты полагаешь, что высшие слои общества не увлекаются садизмом и некрофилией. Подобные извращения являются уделами низов, так?
— Нет, не так, — спокойно ответила Ортега. — Если человек с тугим кошельком хочет поиграть в насильника, для этого есть виртуальность. Некоторые «Дома» крутят виртуалки, но они делают это потому, что это законно, и мы тут ничего не можем поделать. Чем они очень довольны.
Я набрал полную грудь воздуха.
— Кристина, меня хотели отвезти к Кавахаре на борт «Головы в облаках». Люди из клиники «Вей». А если Кавахара связана с «Домами» Западного побережья, они будут заниматься всем, что приносит выгоду. Потому что Кавахара ради денег пойдет на все, абсолютно на все. Ты искала большого плохого мафа? Забудь Банкрофта, по сравнению с ней он — невинный младенец. Кавахара выросла в Городке Ядерщиков, продавала антирадиационные препараты рабочим топливных стержней. Ты знаешь, кто такие водоносы?
Ортега покачала головой.
— В Городке Ядерщиков так называли прислужников бандитов. Понимаешь, если кто-то отказывался платить за «крышу», обращался в полицию или просто недостаточно быстро вставал на задние лапки, когда местная якудза приказывала: «Служи!», в качестве наказания непокорных заставляли пить зараженную воду. «Шестерки» сливали её из систем охлаждения убогих реакторов и носили в защищенных экранами флягах. Как-нибудь ночью они заявлялись к непокорному домой и говорили, сколько воды он должен выпить. А родных заставляли на это смотреть. Если он отказывался пить, начинали убивать одного за другим членов его семьи. Тебе интересно, откуда я узнал эту очаровательную подробность из истории Земли?
