— Сотрите копии этого файла, — распорядился я, быстро подходя к креслу виртуальной связи. — Дайте Миллеру пару минут на то, чтобы прийти в себя. Затем подключите меня к нему.
— На установление соединения потребуется больше одной минуты, что при нынешнем коэффициенте составит три часа пятьдесят шесть минут виртуального времени. Вы хотите, чтобы я установил конструкцию до того, как ваше сознание будет переправлено в виртуальность?
— Да, это было бы… — Я застыл, не докончив надевать гипнофон. — Подождите, а эта конструкция… Она как, нормальная?
— Я являюсь синтезированным интеллектом на базе системы серии «Эмерсон», — осуждающим тоном произнес отель. — При максимальном уровне достоверности мои виртуальные конструкции неотличимы от проекции сознания, на основе которой они создаются. Объект уже провел в одиночестве один час двадцать семь минут. Вы хотите, чтобы я установил конструкцию?
— Да. — Ещё произнося эти слова, я ощутил странное, чуть жутковатое чувство. — Вообще-то пусть она и ведет допрос.
— Установка завершена.
Натянув гипнофон, я уселся на подлокотник кресла, размышляя о возможных последствиях возникновения моего второго «я», блуждающего по обширным электронным системам процессоров «Хендрикса». В Корпусе чрезвычайных посланников мне ни разу — насколько я мог судить — не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. А свернув на преступную дорожку, я уж точно не доверял ни одной машине.
Я кашлянул.
— Эта конструкция… Она знает, что представляет собой?
— На момент инициализации конструкция ничего не знает. После выхода из виртуальности она будет знать все, что известно вам. Хотя, учитывая ваш уровень интеллекта, до определенных фактов она дойдет сама, если только не будет запрограммирована не делать этого. Вы желаете установить блокирующую подпрограмму?
— Нет, — поспешно ответил я.
— Хотите, чтобы я поддерживал виртуальный формат неопределенно долго?
— Нет. Закройте его, как только я… я хочу сказать, как только он… как только конструкция решит, что достаточно. — Тут мне в голову пришла ещё одна мысль. — Эта конструкция оснащена виртуальным локатором, который вживили в меня?
— В настоящий момент оснащена. Я зашумляю сигнал, повторяя тот же самый зеркальный код, который использую для вашего сознания. Однако, поскольку конструкция не подсоединена непосредственно к памяти больших полушарий, я могу, если вы хотите, просто убрать сигнал локатора.
— А это трудно?
— Использовать зеркальный код значительно проще, — признался отель.
— Тогда пусть все остается как есть.
При мысли о том, что я редактирую свое виртуальное «я», у меня под желудком поселилась неприятная пустота. Происходящее слишком сильно напоминало деспотичные капризы, которые кавахары и банкрофты осуществляли в реальном мире с реальными людьми. Безграничная власть, спущенная с цепи.
— Вам виртуальный вызов, — неожиданно объявил «Хендрикс».
Вздрогнув, я поднял взгляд, удивленный и полный надежд.
— Ортега?
— Кадмин, — почтительно поправил отель. — Вы ответите?
Виртуальный формат изображал пустыню. Красноватая пыль и песчаник под ногами, безоблачная синева неба от горизонта до горизонта. Солнце и бледная луна в три четверти высоко над головой, в стерильной чистоте над отдаленной цепью гор, похожей на ряд шкафов. Морозная свежесть воздуха, словно издевающегося над ослепительным сиянием солнца.
Лоскутный человек ждал моего прибытия. В пустынном ландшафте он казался высеченным изваянием, воплощением какого-то дикого духа пустыни. Увидев меня, Кадмин зловеще усмехнулся.
— Что тебе нужно, Кадмин? Если хочешь, чтобы я замолвил словечко перед Кавахарой, боюсь, ты будешь разочарован. Она безвозвратно списала тебя со счетов.
Едва заметно улыбнувшись, Кадмин медленно покачал головой, словно показывая, что о Кавахаре сейчас не может быть и речи. Его голос оказался глубоким и мелодичным.
— У нас с тобой неоконченное дельце.
— Да, ты обосрался два раза подряд. — Я изрядно приправил голос издевкой. — Что ты хочешь, третьей попытки?
Кадмин презрительно повел широкими плечами.
— Что ж, говорят, третья попытка приносит удачу. Позволь кое-что тебе показать.
Он махнул рукой куда-то за спину, и полоска пустыни, как кожура, оторвалась от чёрной пустоты. Образовавшийся экран зашипел, оживая. Крупным планом лицо спящего человека.
Лицо Ортеги.
Моё сердце стиснули чьи-то невидимые руки. Лицо Ортеги было серым, под глазами темнели синяки. Из уголка рта стекала тонкая струйка слюны.
Шоковый выстрел с близкого расстояния.
В последний раз я получил полный шоковый заряд по милости службы общественного порядка Миллспорта. И хотя подготовка посланников минут через двадцать выпихнула меня в какое-то подобие сознания, в течение ещё двух часов я мог разве что дрожать да дергаться. Было неясно, сколько времени прошло с тех пор, как оглушили Ортегу, но выглядела она плохо.
— Предлагаю простой обмен, — сказал Кадмин. — Тебя на неё. Моя машина стоит в квартале от отеля, на улице Минна. Я буду там ещё пять минут. Приходи один, иначе я вышибу твоей подружке память полушарий из затылка. Выбор за тобой.
Пустыня подернулась рябью, исчезая. Последнее, что я видел, было ухмылкой Лоскутного человека.
Квартал до улицы Минна я преодолел меньше чем за минуту. Две недели без курева словно раскрыли в легких Райкера дополнительные камеры.
Это была угрюмая узкая улочка с глухими фасадами домов и пустынными стоянками. Вокруг ни одной живой души. Единственной машиной был матово-серый лимузин у обочины, зажегший фары в сгущающихся сумерках раннего вечера. Я неуверенно направился к нему, положив руку на рукоятку «немекса».
Когда до задней части лимузина оставалось метров пять, открылась дверь и на улицу вывалилось тело Ортеги. Она упала на мостовую словно куль с мукой и осталась лежать без движения. Выхватив «немекс», я осторожно обошел её, не отрывая глаз от машины.
С противоположной стороны с шумом распахнулась дверь, и из лимузина выбрался Кадмин. Поскольку я только что видел его в виртуальности, мне потребовалось время на опознание. Высокий, смуглый, с ястребиным профилем, который я последний раз видел застывшим в мечтательной дреме за стеклом резервуара на «Розе Панамы». Клон Мученика десницы Господа. И скрывающийся за его плотью Лоскутный человек.
Я навел «немекс» ему на горло. Нас разделял лишь лимузин и больше ничего. С такого расстояния выстрел оторвет Кадмину голову и, если повезет, сожжет память полушарий. А дальше будь что будет.
— Не глупи, Ковач. Машина бронированная. Я покачал головой.
— Мне нужен только ты. Стой и не двигайся.
