Затмение.
Когда я пришел в себя, много времени спустя, придавленный свинцовым последействием «девятого слияния», Мириам Банкрофт уже не было. Она исчезла без следа, словно образ, явившийся в лихорадочном бреду.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Когда у тебя нет друзей, а женщина, с которой ты переспал, ушла, не сказав ни слова и оставив тебя с раскалывающейся головой, то выбор небольшой. В молодости я в таких случаях шатался по улицам Ньюпеста, ввязываясь в грязные драки. После того как в одной из драк двоих пырнули ножом (я не был среди пострадавших), я попал послушником в одну из банд Харлана (ньюпестовский филиал). Позднее я усовершенствовал эту форму бегства от действительности, поступив на службу в армию. Драки приобрели смысл, в них использовалось современное оружие, но, как выяснилось, они остались такими же грязными. Наверное, удивляться нечему — в конце концов, вербовщиков корпуса морской пехоты интересовало только то, в скольких потасовках я одержал верх.
В настоящее время я нашел чуть менее разрушительный ответ на общее биохимическое недомогание. Выяснив, что сорокаминутный заплыв в подземном бассейне «Хендрикса» не смог рассеять ни тоску по бурному обществу Мириам Банкрофт, ни ломку после «девятого слияния», я сделал единственное, что оставалось в распоряжении. Заказав отелю болеутоляющее, я отправился по магазинам.
К тому времени, когда я выбрался на улицу, жизнь в Бей-Сити уже била ключом, и торговый центр города задыхался от пешеходов. Постояв пару минут в стороне, я нырнул в толпу и стал разглядывать витрины.
Ходить по магазинам меня научила на Харлане светловолосая сержант морской пехоты Карлайл, которая носила совершенно не идущее ей имя Безмятежность. До того я неизменно пользовался технологией, которую можно описать как «прицельные покупки». Определяется необходимый объект, заходишь, получаешь его и быстро отваливаешь. Если требуемый объект недоступен, разворачиваешься и тоже уходишь — не менее быстро. Все то время, что мы провели вместе, Безмятежность пыталась отучить меня от такого подхода, приобщив к своей философии потребительского пастбища.
— Ты пойми, — сказала она как-то раз, когда мы сидели пьяными в кафе в Миллспорте, — хождение за покупками — настоящее, физическое хождение по магазинам — исчезло бы ещё несколько столетий назад, если бы этого захотели.
— Кто захотел?
— Люди. Общество. — Безмятежность нетерпеливо махнула рукой. — Называй как хочешь. Необходимые возможности появились давно. Заказ по почте, виртуальные супермаркеты, автоматические дебетовые системы. С торговлей в магазинах могло быть покончено, однако этого не произошло. О чём это говорит?
Мне тогда исполнилось двадцать два года. Зелёному новичку корпуса морской пехоты, прошедшему школу уличных банд Ньюпеста, подобные слова ни о чем не говорили. Перехватив мой недоуменный взгляд, Карлайл вздохнула:
— Это говорит о том, что людям нравится ходить по магазинам. Таким образом мы удовлетворяем основополагающую потребность делать приобретения, заложенную на генетическом уровне. Унаследованную от наших далеких предков, первобытных охотников и собирателей. Да, есть автоматизированная служба продажи товаров первой необходимости, есть системы механизированного распределения продовольствия среди бедных. Но при этом существует великое множество торговых мегаульев и специализированных магазинов, торгующих продовольствием и промышленными товарами, куда необходимо физически зайти. Так вот скажи, зачем людям так поступать, если они не получают от этого удовольствие?
Вероятно, я пожал плечами, сохраняя юношескую невозмутимость.
— Хождение за покупками является формой физического взаимодействия, проявлением способностей принимать решения, насыщением страсти приобретать и толчком к дальнейшим приобретениям. И ты тоже должен научиться получать от этого удовольствие, Таки. Я хочу сказать, можно пролететь над архипелагом на вертолете, ни разу не замочив ноги. Но ведь люди не перестали получать наслаждение плавая, не так ли? Таки, учись делать покупки правильно. Стань гибким. Наслаждайся неопределенностью.
Чувство, которое я испытывал в данный момент, вряд ли можно было назвать неопределенностью. Но я прочно держался за него, сохраняя гибкость в строгом соответствии с заветами Безмятежности Карлайл. Начал я с поисков теплой водоотталкивающей куртки, но в итоге обрёл всепогодные ботинки. За ботинками последовали свободные чёрные брюки и теплонепроницаемый свитер с застежками на энзимах, до талии, с глухим воротом. На улицах Бей-Сити я уже успел увидеть сотни различных вариаций на подобную тему. Ассимиляция с окружающей средой. То, что нужно. Наркотическое похмелье ещё давало о себе знать, и после недолгого размышления я повязал голову вызывающей красной шелковой банданой, в духе ньюпестских банд. Этот предмет одежды нельзя было назвать ассимилирующим, но он соответствовал смутному бунтарскому раздражению, нараставшему во мне со вчерашнего дня. Летний костюм Банкрофта я бросил в мусороприемник на улице, поставив рядом элегантные туфли.
Перед тем как расстаться с костюмом, я прошелся по карманам и нашел две визитные карточки: врача из центра хранения Бей-Сити и оружейника Банкрофта.
Как выяснилось, Ларкин и Грин были не фамилиями двух оружейников, а названиями улиц, пересекавшихся на склоне лесистого холма, именовавшегося Русской горой. Автотакси попробовало рассказать мне о достопримечательностях этих мест, но я грубо его оборвал. Здание магазина, торговавшего оружием с 2203 года, выходило на угол улиц Ларкин и Грин строгим фасадом протяженностью не более пяти метров в каждую сторону. К нему примыкали неприметные строения без окон — судя по всему, сообщающиеся пристройки. Толкнув ухоженную деревянную дверь, я оказался в прохладном помещении, пахнувшем машинным маслом.
Оно чем-то напоминало картохранилище на вилле «Закат». Просторный зал освещался естественным светом, проникавшим через два ряда высоких окон. Вместо второго этажа вдоль четырех стен проходили широкие галереи. Стены были увешаны плоскими витринами, а под нависающими галереями стояли массивные тележки со стеклянным верхом. В воздухе чувствовался резковатый привкус старого дерева и оружейной смазки; пол, который я попирал новыми ботинками, оказался застелен ковром.
Над ограждением галереи появилось чёрное стальное лицо. На месте глаз вспыхнули зелёные фотоэлементы.
— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
— Меня зовут Такеси Ковач. Я от Лоренса Банкрофта, — сказал я, откидывая голову, чтобы встретиться взглядом с глазами мандроида. — Мне нужно кое-какое снаряжение.
— Разумеется, сэр. — Голос был безошибочно мужским, лишенным инфразвуковых интонаций профессиональных торговцев. — Мистер Банкрофт предупредил о вашем приходе. В настоящее время я занимаюсь с клиентом, но скоро освобожусь. Слева от вас кресла и бар с прохладительными напитками. Пожалуйста, располагайтесь удобнее.
Голова исчезла, и возобновился разговор вполголоса, который я смутно зафиксировал в сознании, ещё когда входил в зал. Отыскав бар, я обнаружил, что он заставлен алкогольными напитками, и поспешно его закрыл. Болеутоляющие частично справились с последствиями ломки после «девятого слияния», но все же я был не в том состоянии, чтобы злоупотреблять спиртным. Одновременно я с удивлением поймал себя на том, что с утра обходился без сигарет. Приблизившись к ближайшей витрине, я осмотрел коллекцию самурайских мечей. К ножнам были прикреплены бирки с датами. Некоторые из мечей оказались старше меня.
