Машина поднялась вверх и, судя по всему, покинула ангар, так как послышался стук дождя по крыше. Исходящий от обивки салона легкий аромат кожи был гораздо приятнее запахов фекалий, преследовавших меня во время дороги в клинику; сиденье приняло мои формы, уютно облегая тело. Похоже, мой статус повысился.
«Всего на какое-то время, дружище». Я слабо улыбнулся, услышав в глубине черепа голос Джимми де Сото. Он прав. О человеке, к которому мы направляемся, уже сейчас можно определенно сказать две вещи. Во-первых, он не захотел приезжать в клинику сам. Не захотел даже показываться рядом с ней. Это говорит о респектабельности и одновременно — о могуществе и власти. То есть о возможности достать информацию из других миров. Очень скоро станет известно, что угрозы насчет Корпуса чрезвычайных посланников — пустые слова, и практически сразу после этого я умру. Умру по-настоящему.
«Приятель, это определяет характер твоих действий».
«Благодарю за совет, Джимми».
Через несколько минут женщина сказала, что я могу снять повязку с глаз. Я натянул бандану на лоб и повязал более привычном способом. Сидевший рядом со мной громила с автоматическим пистолетом ухмыльнулся.
Я недоуменно взглянул на него.
— Я сделал что-то смешное?
— Да, — заговорила женщина, не отрывая взгляда от огней города, раскинувшегося за иллюминатором. — Ты стал похож на придурка, мать твою.
— Только не там, откуда я прибыл. Она с сожалением посмотрела на меня.
— Сейчас ты не там, откуда прибыл. Ты на Земле. Постарайся вести себя подобающим образом.
Я поочередно посмотрел на них — автоматчик продолжал ухмыляться, на лице синтетической женщины витала презрительная гримаса — и, пожав плечами, поднял обе руки, чтобы развязать бандану. Женщина снова отвернулась к иллюминатору. Дождь, похоже, кончился.
Я резко, что есть силы рубанул руками влево и вправо. Мой левый кулак врезался в висок автоматчика, ломая кость, и громила, сдавленно вскрикнув, повалился вперед. Он так и не увидел удар, сразивший его. Моя правая рука продолжала двигаться.
Синтетическая женщина стремительно обернулась, вероятно, быстрее, чем я смог бы нанести удар, но она ошиблась, предугадывая мои намерения. Она подняла руку, защищая голову, а я проник под блоком. Пальцы сомкнулись на рукоятке бластера у неё на поясе, сбили рычажок предохранителя и нажали на спусковой крючок. Луч ожил с шипением, стреляя вниз, и правая нога женщины развалилась на куски. Вступили в действие защитные цепи, останавливая поток заряженных частиц. Женщина взвыла не столько от боли, сколько от ярости, а я поднял дуло бластера, вторым зарядом рассекая по диагонали её тело. Оружие прожгло полосу шириной в ладонь и опалило обивку кресла. Во все стороны брызнула кровь.
Бластер умолк, яркий луч погас, и в салоне вдруг стало темно. Рядом со мной булькала и хрипела синтетическая женщина, та часть её торса, на которой держалась голова, отвалилась от левой стороны тела. Женщина уперлась лбом в иллюминатор, словно разглядывая город под нами. Казалось, она пытается охладить разгоряченный лоб, прижимаясь к исчерченному струями дождя стеклу. Остальное тело продолжало сидеть неестественно прямо. Края страшной раны оплавились под действием луча и больше не кровоточили. В воздухе стоял удушливый запах паленого мяса и горелых синтетических компонентов.
— Трепп! Трепп?! — заквакало переговорное устройство. Вытерев с лица кровь, я посмотрел на экран, вмонтированный в перегородку.
— Она мертва, — сообщил я водителю, и его лицо тотчас же исказилось от ужаса. Я поднял бластер. — Они оба мертвы. И ты станешь следующим, если немедленно не посадишь машину на землю.
Водитель попытался отшутиться.
— Дружище, мы в пятистах метрах над заливом, и за штурвалом машины нахожусь я. Как ты к этому относишься?
Отключив защитные цепи бластера, я прикрыл лицо рукой и прицелился в перегородку между кабинами.
— Эй, что ты собираешься…
Я в упор выпустил луч в водительскую кабину. Поток заряженных частиц расплавил отверстие диаметром около сантиметра. Несколько мгновений броня, скрытая под слоем пластика, держалась, отбивая дождь искр обратно в пассажирский салон. Затем искры погасли, луч пробился сквозь перегородку, и послышался треск замыкаемых электрических цепей в водительской кабине. Я отпустил спусковой крючок.
— Следующий выстрел пройдет через спинку твоего сиденья, — пообещал я. — Мои друзья перегрузят меня в новую оболочку, когда нас вытащат из моря. А тебя я разрежу через эту стенку на мелкие кусочки, и даже если не удастся попасть в память полушарий, медикам придется долго повозиться, определяя, в какой из частей она находится. А сейчас живо садись на землю, мать твою!
Лимузин резко дернулся в сторону, теряя высоту. Я отодвинулся от перегородки и вытер рукавом кровь с лица.
— Вот и прекрасно, — произнес я уже спокойнее. — Высади меня где-нибудь неподалеку от улицы Миссий. Но если думаешь о том, чтобы позвать на помощь, хорошенько уясни следующее: если начнется перестрелка, то умрешь первым. Понял? Умрешь первым. И я имею в виду настоящую смерть. Я позабочусь о том, чтобы спалить твою память полушарий, даже если это будет последним, что мне удастся сделать в жизни.
Побледневшее лицо водителя глядело с экрана. Напуган, но напуган недостаточно. А может быть, он боится кого-то другого. Те, кто помечает работников штрих-кодом, не склонны прощать ошибки, и рефлекса покорности перед вышестоящим, глубоко въевшегося в сознание, как правило, оказывается достаточно, чтобы преодолеть страх смерти в бою. В конце концов, именно так и ведутся войны: солдаты больше боятся сбиться с ноги, чем умереть на поле боя.
Я сам был таким же.
— А как ты относишься к такому плану? — торопливо предложил я. — Высаживая меня, ты нарушаешь протокол дорожного движения. Появляется полиция, тебя хватают. Ты молчишь о случившемся. Меня уже нет, а тебя можно обвинить только в создании аварийной ситуации на дороге. Ты говоришь, что просто водитель, твои пассажиры перессорились в салоне, и я приказал совершить вынужденную посадку. А тем временем тот, на кого ты работаешь, быстро вносит за тебя залог, и ты ещё получаешь премию за то, что держал язык за зубами.
Я пристально посмотрел на экран. Лицо водителя дрогнуло, он с трудом перевел дыхание. С пряником мы разобрались, теперь вернемся к кнуту. Включив защитную цепь бластера, я поднял оружие так, чтобы водитель увидел, и приставил дуло к затылку Трепп.
— По-моему, я предлагаю очень выгодную сделку.
Выпущенный в упор бластерный луч превратил в пар позвоночник, память полушарий и все вокруг. Я снова посмотрел на экран.
— Твой ответ.
У водителя перекосило лицо. Транспорт начал стремительно терять высоту. Выглянув в иллюминатор, я подался вперед и постучал по экрану.
— Не забудь нарушить дорожный протокол, хорошо?
Судорожно сглотнув, водитель кивнул. Лимузин провалился вертикально вниз сквозь плотно забитые транспортом уровни и жестко ударился о землю под аккомпанемент гневных сигналов предупреждения об опасности столкновения, издаваемых соседними машинами. Посмотрев в иллюминатор, я узнал улицу, по которой вчера вечером ехал с Кертисом. Мы резко сбросили скорость.
