— Что, когда он не смотрел?
— Ортега, это же сказка. Людмила пришила к каркасу душу тенгу, пообещав, что освободит её после того, как тот прослужит девять лет. Девять — священное число в харланских пантеонах. Итак, Людмила и тенгу оказались связаны этим соглашением. К несчастью…
— Ага!
— …тенгу не славятся терпением, да и старушка Людмила, полагаю, была не самым легким человеком. Однажды ночью, когда ещё не истекла и треть срока, тенгу набросился на Людмилу и разорвал на части. Кое-кто утверждает, что это было делом рук Кисимо-дзин, которая нашептывала тенгу на ухо страшные вещи…
— Кисимо-джин?
— Кисимо-дзин, богини-защитницы детей. Она мстила Людмиле за смерть её детей. Впрочем, это лишь одна из версий. По другой… — Поймав краем глаза возмущенное выражение лица Ортеги, я поспешно продолжал: — Ладно, так или иначе тенгу разорвал Людмилу на части, но этим самым пленил себя в заклятии и обрек на вечное заключение в каркасе. А после того как тот, кто сотворил заклятие, умер и, что гораздо хуже, был предан, каркас начал гнить. От него стали отваливаться маленькие куски — то тут, то там, причем процесс оказался необратимым. И тенгу был вынужден бродить по улицам и фабрикам текстильного квартала в поисках свежего мяса, чтобы заменить сгнившие части тела. Он всегда убивал только детей, так как куски, которые ему требовалось заменить, тоже принадлежали детям. Однако сколько бы он ни пришивал свежей плоти к каркасу…
— Значит, он научился шить?
— Тенгу очень одаренные существа. Так вот, сколько бы раз он ни заменял части тела, через несколько дней новые куски начинали гнить, и ему приходилось опять выходить на охоту. Местные жители прозвали его Лоскутным человеком.
Я умолк. Ортега приоткрыла рот и выпустила дым колечком. Проследив, как колечко растаяло в воздухе, она повернулась ко мне.
— Эту сказку рассказала тебе мать?
— Отец. Мне тогда было пять лет.
Ортега уставилась на кончик сигареты.
— Очень милый был человек.
— Нет, не милый. Но это уже другая история. — Встав, я посмотрел вдоль улицы на толпу, собравшуюся у силового барьера. — Кадмин где-то здесь, и он стал неуправляемым. На кого бы он ни работал прежде, сейчас он работает на самого себя.
— Но как? — Ортега в отчаянии развела руками. — Хорошо, ИскИн может проникнуть в хранилище полиции Бей-Сити. В это я ещё готова поверить. Но речь может идти только о считанных микросекундах. Если вторжение затянется дольше, сигналы тревоги будут слышны до самого Сакраменто.
— А считанных микросекунд достаточно.
— Кадмин же не подключен. Для того чтобы скачать его мозг, необходимо узнать, когда его поставят на вертушку, а для этого нужно… для этого нужно…
Она умолкла, осененная внезапной догадкой.
— Для этого нужен я, — закончил за неё я. — Для этого был нужен я.
— Но ведь ты…
— Ортега, мне нужно какое-то время, чтобы во всем разобраться. — Бросив окурок в сточную канаву, я поморщился, ощутив во рту вкус горелой резины. — Завтрашний день. Быть может, и послезавтрашний тоже. Проверь хранилище. Кадмина там больше нет. На твоем месте я бы некоторое время никуда не высовывался.
Ортега скорчила гримасу.
— Ты хочешь предложить мне прятаться в собственном городе?
— Я тебе ничего не предлагаю.
Достав «немекс», я извлек полупустую обойму на таком же автоматизме, на каком закуривал сигарету. Обойма отправилась в карман куртки.
— Я ввел тебя в курс дела, — продолжал я. — Нам будет нужно место для встреч. «Хендрикс» для этой цели не подойдет. Как и любое место, связанное с тобой. Ничего не говори, лучше запиши на листочке. — Я кивнул на толпу за силовым барьером. — Любой человек с приличной имплантированной техникой может запросто прослушивать сейчас наш разговор.
— Господи! — Ортега вздохнула. — Ковач, у тебя просто панический страх перед техникой.
— Видишь ли, я сам зарабатывал на жизнь чем-то подобным.
Задумавшись, Ортега достала ручку и нацарапала что-то на пачке сигарет. Вытащив из кармана новую обойму, я вставил её в «немекс», пытливо оглядывая толпу.
— На, возьми. — Ортега бросила пачку мне. — Это закрытый код местонахождения. Вставь его в любое такси в Бей-Сити, и оно доставит тебя по назначению. Я буду там сегодня и завтра вечером. А потом придется вернуться к обычным делам.
Поймав пачку левой рукой, я мельком взглянул на цифры и убрал её в карман. Затем, передернув затвор «немекса», дослал патрон в патронник и убрал пистолет в кобуру.
— Свяжешься со мной, когда проверишь хранилище, — сказал я и пошел к барьеру.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Я шёл в сторону юга.
У меня над головой автотакси вплетались в транспортные потоки с запрограммированной гиперэффективностью и время от времени спускались вниз, к земле, пытаясь найти клиентов. Погода менялась; небо над снующими машинами затягивали серые тучи, принесенные с запада, и когда я поднимал голову, на щеки падали первые капли дождя. Я не связывался с автотакси. «Вернись к первобытному примитивизму», — посоветовала бы мне Вирджиния Видаура. Когда за тобой охотится искусственный интеллект, единственная надежда на спасение заключается в том, чтобы выпасть из электронной плоскости. Разумеется, на поле боя сделать это гораздо проще. Изобилие грязи и хаоса, в котором можно спрятаться. Но современный город, не разрушенный бомбардировкой, создает кошмарные сложности при решении задачи о бегстве. Каждое здание, каждый транспорт, каждая улица подключены к сети, каждый шаг оставляет след, по которому тебя могут вычислить ищейки.
Отыскав самый обшарпанный банкомат, я пополнил редеющую пачку пластиковых банкнот. Затем, вернувшись на два квартала назад, я пошел пешком на восток, ища связной автомат. Порывшись в карманах, я достал визитную карточку, закрепил на голове электроды и набрал номер.
Изображения не было. Не было и звука соединения. Я попал на вживленную коммуникационную микросхему. С темного экрана послышался отчётливый голос.
— Кто это?
— Вы дали визитную карточку, — сказал я, — на случай, если у меня возникнут какие-либо серьёзные неприятности. Так вот, доктор, похоже, нам есть о чем поговорить, мать вашу.
Послышался громкий щелчок — она сглотнула комок в горле, и снова зазвучал её голос, спокойный и сдержанный.
— Мы должны встретиться. Полагаю, у вас нет желания показываться в нашем заведении.
— Вы предположили совершенно правильно. Вам знаком ржавый мост?
— Он называется «Золотые ворота», — сухо поправила меня врач. — Да, знаком.
— Будьте там в одиннадцать часов. На съезде в северную сторону. Приходите одна.
Я разорвал соединение. Снова набрал номер.
