Каждый вечер группа собиралась у кого-нибудь в номере, доставалась «обменная» водка, и начиналась «роскошь общения». Маленькие зеленые ящерицы бегали по стенам, а иногда выползали из щелей большие черные жуки. Женщины визжали. Мужчины бесстрашно бросались на жуков с полиэтиленовыми мешками.
Обедали они в маленьком полутемном ресторанчике, где пахло сандалом и карри, курились палочки благовоний, тренькала «живая музыка» – несколько музыкантов в белых одеждах, сидящих, подогнув ноги, на невысоком подиуме.
– От такой музыки чувствуешь себя коброй, – сказала Римма, – так и тянет поизвиваться.
Бесшумно скользили улыбчивые официанты, наклоняясь к ним и повторяя: «Джус? Коффи? Ти?»
[7]
Спиртного не было и в помине – религия не позволяет. Хотя на базаре местные жители хватали туристов за руки, азартно кричали «чейнч»
[8]
и отдавали за водку фигурки своих богов – танцующего Шиву или Ганешу с головой слона, разноцветные каменные бусы, марлевку.
– Чейнч! – радовались туристы, доставая из сумок мыло, флакончики духов и бутылки водки.
По улицам бродили священные коровы в цветочных гирляндах и бубенчиках, с медными браслетами на ногах; широко несла свои воды священная река Ганг, а вместе с водой – трупы людей и животных, ибо далеко не всех сжигают на погребальных кострах на ее берегу – трупы преступников, младенцев и детей до пяти лет сбрасывают в реку просто так. Мать-Индия, несметно богатая и нищая, с постоянными неурожаями, голодом и эпидемиями, неукоснительно соблюдала ритуалы и традиции старинных племен, построивших скальные храмы в честь полузабытых богов. Тех самых, что изображены в любовных позах…
– Зачем? – трагическим шепотом вопрошала Антон. – Не понимаю! Это же так интимно! Зачем это нужно?
– Не переживай ты так, – успокаивала ее Римма, – это давно уже не интим. Это даже твои первоклашки знают.
– Но есть же предел! – кипела Антон.
– А мне нравится! – дразнила ее Римма. – Это же искусство, а у тебя одно на уме – интим!
– Никогда! – обижалась Антон.
«Ну и дура!» – хотела было сказать Римма, но, поймав предостерегающий взгляд Людмилы, прикусила язык.
Римма стояла перед гигантским каменным лингамом
[9]
в центре скального храма и внимательно его рассматривала. Постамент, на котором помещался двухметровый животворящий столб, был усыпан цветами, разноцветными шерстяными ниточками и горками риса – просьбами к богам о потомстве. Группа живо обменивалась впечатлениями. Мужчины стояли отдельно от женщин.
– Просто парадокс! – Антон возмущенно размахивала руками. – Ну, построили себе, ладно! Туристов зачем водить, не понимаю!
– Елена Петровна Блаватская пишет об этом храме в одной из своих книг, – торжественно объясняла Прекрасная Изольда. – «Это работа циклопов, требующая столетий, а не лет». Сюда приходили люди, желающие искупить грехи, приносили резец и работали. Даже члены царской семьи. Но постепенно храм был заброшен, потому что люди последующих поколений погрязли в грехе и были недостойны посещать святилище.
– А сколько ж его строили? – спросила любопытная Светка.
– Триста или четыреста лет, – отвечала Изольда. – И вообще нам никогда не узнать подлинной Индии. Индия беллати – то есть Индия белого человека, перед нами, а гупта Индия, то есть тайная, прячется за семью печатями. – В голосе Изольды слышались меланхолические сказительные нотки.
Римма стояла задумчивая, с желтым цветком в волосах. Игорь, пересчитывая туристов, как цыплят, обходил обелиск и, увидев Римму, нерешительно остановился. Он давно хотел заговорить с ней, но все не выпадало случая. Он заметил ее еще дома, когда группа шумно усаживалась в автобус. Все были на месте, а трое опаздывали. Игорь не особенно волновался, зная по опыту, что редкая поездка обходится без опоздавших, отставших или потерявшихся. Одну из троих он помнил – здоровая тетка с недовольным лицом, занудно выяснявшая, что нужно брать с собой из одежды и обуви, от москитов и змей и какие медикаменты входят в необходимый набор «индийского» туриста. Двух других женщин на инструктаже не было.
Троица прибыла перед самым отходом, вытащила чемоданы из такси, и он попросил мужчин, уже рассевшихся в автобусе, помочь. Был конец ноября, и холод стоял уже зимний. Римма была в зеленой куртке с рыжим мехом на капюшоне, и что-то словно толкнуло его, когда он увидел ее тонкую руку, поправляющую волосы… Антонина – та, что занудно выясняла, – нарядилась в бордовую куртку со светлой вельветовой отделкой, вставленной по шву на плече, отчего казалось, что на ней надет рюкзак.
– Антонина с рюкзаком – немедленно окрестил ее ядовитый Зоня. Потом она превратилась в Антона с рюкзаком, потом просто в Антона, как всегда и везде.
…Он подошел к Римме и сказал:
– Вы не устали?
Она оторвала взгляд от изваяния, посмотрела на Игоря и спросила:
– Почему физическая любовь у них стала религией? У христиан это грех, а у них – радость.
– Видите ли, – сказал Игорь, – это не только у них, это во всех древних языческих дохристианских религиях. Это диктовалось укладом жизни и…
– Мой муж плохо себя чувствует! – К ним подошла хмурая жена Шанина. – У него распухла нога.
– Извините, – сказал Игорь Римме и ушел с Шаниной.
Римма пожала плечами – ничего, мол, все в порядке.
Бойкий темнокожий народ торговал сувенирами – агатовыми бусами, брелоками и куклами в яркой национальной одежде.
«Куклы! А что, если начать продавать кукол в «Вернисаже»?» – раздумывала Римма, выбирая самую яркую пару в одежках из голубой и желтой тафты.
– Пенджаби! – объяснил торговец и добавил по-русски: – Купи! Спасибо!
Глава 7
Римма. Камасутра
Чтобы сохранить любовь и остроту чувств,
влюбленные читают друг другу стихи древних и современных поэтов, беседуют
об искусствах и науках, а также поверяют друг другу свои секреты.
Камасутра, ч. 1, гл. 33. О поведении влюбленных
Интеллигент купил книгу. Не пожмотничал. Купил, таскал всюду с собой и с умным видом листал. «Интеллигент книгу купил!» – разнеслось в группе. Все подходили посмотреть. Он, важный, небрежно объяснял, что окончил курсы английского, в книге почти все ему понятно, но не помешал бы хороший словарь… Картинки в книге были такие же, как скульптуры в храме любви.
