– Я просто счастлива слышать это. Боюсь, что я не смогу рассказать вам о литературных достоинствах его работ. Я всего лишь гордая и обожающая мать. Хотите поговорить с Бенни сами?
– Я не хотел бы навязываться.
– О, никакого беспокойства, – успокоила она. – Бенни с удовольствием поговорит о своей поэзии. Он сейчас в своем кабинете, в подвале.
Все шло так хорошо, что у меня начали потеть ладони.
– Вы уверены, что я не помешаю? – спросил я.
– Ничуть, любезный. Он будет счастлив увидеть вас. Вы гораздо приятнее, чем другие мужчины-посетители.
– Другие посетители? – переспросил я.
– Я знал, что все идет слишком гладко, – заметил ГАРВ.
– Трое мужчин, – отвечала она. – Они заходили примерно неделю назад. Попросили встретиться с Бенни, но я их не впустила. Они очень настаивали. Убеждали меня минут десять прежде, чем ушли.
– Но вы не впустили их?
– Гейтс! Нет, любезный. Разве я кажусь вам тупицей?
– Вы случайно, не запомнили их имен?
– Я их так и не узнала. Один из них говорил за всех. Тощий тип, и смуглый. Как же его звали? Манфред, Мандрейк, или что-то в этом роде.
Мое сердце дрогнуло и я произнес почти машинально:
– Мануэль.
– Это точно. Мануэль. Мануэль Мани.
– Эврика, – прошептал ГАРВ.
XXXII
Кабинет доктора Пирса, казалось, принадлежал иному веку. Теплый свет, исходящий от нескольких настольных ламп и единственного подвесного светильника придавал ему уютный вид. Пол покрывал восточный ковер со сложным рисунком, а сама комната была заполнена таким количеством темной мебели темного дерева, которое мне не приходилось видеть вне музейных стен. Были тут и два читальных столика, пара стульев с мягкой обивкой, викторианская кушетка и большой резной письменный стол. Имелся в кабинете даже камин. Но более всего впечатляли стены, от пола до потолка заставленные книжными полками, забитыми тысячами книг в твердых обложках и немалым количеством томов в кожаных переплетах. Содержимое этой комнаты, возможно, стоило больше всех домов на моей улице вместе взятых.
И здесь не было компьютера.
Ничего автоматизированного, компьютеризованного или связанного с дистанционным управлением.
Я упоминал уже о своей приверженности консерватизму, но это… это было все равно что встретить пещерного человека.
По-видимому, ГАРВ прочел мои мысли, поскольку его шепот в моей голове подтвердил это прозрение.
– Ни одного компьютера в целом доме, босс. Но я получаю странную электронную информацию неизвестно откуда. Проблема в том, что я не могу определить ее источника. Честно говоря, у меня мурашки бегают.
– Мурашки?
– То есть, это странно, – поправился ГАРВ.
– Но ты упомянул «мурашки».
– И что с того?
– Не знаю. Просто не помню, чтобы ты ранее пользовался этим словом. Ты рассуждаешь здраво.
– Вы правы. Гейтс, это просто жуть.
– Перестань, ГАРВ. Ты меня пугаешь.
– Пугаю вас?
Доктор Пирс, собственной персоной, сидел за столом спиной ко мне.
– Полагаю, вы доктор Пирс? – обратился я к нему.
Он медленно повернулся ко мне в своем кресле и на лице его не отразилось удивления от встречи со мной.
– Привет, мистер Джонсон.
Он выглядел гораздо старше, чем на виденных мной снимках. Его седеющие волосы поредели, а морщины на лице казались более глубокими и резко очерченными. Фигура Пирса пополнела, проявился животик и некоторая рыхлость.
Войдя в комнату, я сел на один из стульев.
– Вы из тех, кого трудно отыскать, – заметил я.
– Не так уж, видно, и трудно, – возразил он, – и прошу называть меня Бенджамином. Мне не хотелось бы, чтобы меня называли Пирсом в присутствии Мамы.
– По-моему, она не знает, что она – Эйприл Пирс.
– Она не Эйприл Пирс, – произнес он с жесткой ноткой в голосе. – Ее зовут Мэй Ньютон.
– Как скажете, Бенджамин. Она вроде бы славная женщина.
– Она одна из моих лучших работ. Не считая колебаний смены настроений, она идеально дублирует оригинал.
– И не забудьте о ее хобби встречать непрошеных гостей выстрелами из дробовика.
– Это, вообще-то, в ее характере, – заметил Пирс. – Иногда это создавало проблемы, зато отпугивало Свидетелей Нового Иеговы.
– Он ведет себя довольно странно, – шепнул ГАРВ. – Он кажется скованным и сверхосторожным в своих высказываниях. Вы это заметили?
Фактически, я заметил в Пирсе странность, но не мог ее конкретизировать. Его манеры были нарочито небрежными, словно у актера в роли, которая кажется ему непосильной.
Он поднялся на ноги, взял с дубового шкафчика графин и пару бокалов, которые протянул в мою сторону.
– Хотите бренди?
– Док, сейчас только десять-тридцать утра.
– Разве? Я редко выхожу отсюда. – Он налил себе бокал бренди и уселся на стул напротив меня.
– Кстати, поздравляю, что вы меня нашли, – сказал Пирс. – Вы явились почти на день раньше, чем я предполагал.
– Ну да, мне повезло и я разбил воздушное авто.
– Простите?
– Забудьте. Между прочим, ваш приятель Фред Бернс также разыскивает вас.
Лицо Пирса чуть дрогнуло при прозвучавшем имени Бернса. Мускул вокруг его правого глаза напрягся, а голова еле заметно дернулась.
– Его пульс подскочил на десять ударов в минуту, – прошептал ГАРВ.
– Этот паразит? Он все еще верит, что я нахожусь в Нью-Парагвае?
– Вообще-то, в Нью-Шри-Ланке, – уточнил я.
– Вот как? Он продвинулся по программе уловок дальше, чем я думал. Еще пять лет – и мне придется изобретать планы для непредвиденных ситуаций. Бернс служит посмешищем в научном сообществе. Вы это знали?
– Нет, но меня это не удивляет.
– Он работал с вирусами. Это была его специальность. Наверно, когда-то он был хорош в этой области, но он настолько двуличный и занудливый типчик, что давно уже лишился своей прежней репутации. Его мать была подругой Мамы. Она заставила меня доставить его на борт… – он начал заикаться и опять чуть вздрогнул, – … дать ему работу.
– Вы говорите о проекте ББ-2.
Пирс на мгновение замер и смолк, затем продолжил:
– Не имею понятия, о чем вы говорите.
