У меня нет никаких причин доверять Богу и слишком мало доказательств, что Он любит меня. Я не смогла этого сказать тете Марте. Она так сильно верит и обязательно начнет задавать вопросы. Даже если я скажу всю правду, она, скорее всего, не поверит мне. Вероятнее всего, она подумает, что я выдумала все, как и то, что не я мать Джошуа. Я сама иногда с трудом в это верю, когда вспоминаю папу и то, каким он был, пока мама была жива.
Я написала письмо Томасу Атвуду Хоутону и попросила у него прощения. Возможно, на душе станет легче, если он простит меня.
Я чувствую, как бесы забрались в меня и очень удобно устроились в моей душе. Уже прошел месяц, а Томас все еще не ответил на мое письмо. Вчера я отправилась в Галену с Джеймсом. Я просила его отвезти меня в церковь с тетей Мартой. Что он и сделал.
Только пастор говорил с нами. Самую малость. О погоде.
Думаю, Бог чувствует то же самое.
Листья на деревьях становятся желто-красными. Джошуа — мое утешение весь день, пока Джеймса нет дома.
Тетя Марта приходила вчера. Говорить много мне не хотелось.
Тетя Марта снова пришла этим утром. Она принесла с собой книги. Она сказала: «Несмотря на то, что ты замужем, ты должна развивать свои способности, должна учиться». Я всегда рада ее обществу. Пока я занимаюсь и делаю упражнения, она играет с Джошуа.
Генри Джеймс Фарр родился на рассвете 11 декабря. Он возвестил миру о своем рождении оглушительным криком.
Джеймс чуть не помер, пока на свет рождался его сын. Он растянулся на полу без всякой для меня пользы. Я умыла малыша Хэнка и завернула его в хлопчатобумажное одеяльце. Из меня все еще что-то выходило. Казалось, конца этому не будет. Никогда еще я не чувствовала себя такой слабой. К тому времени, как я сама умылась и поменяла ночную рубашку, у меня едва хватило сил доползти до кровати. Я заснула с малышом, а когда на следующее утро я проснулась, Джеймс уже был с нами обоими. Он лежал, обнимая нас.
Джошуа вернулся сегодня домой. Я ужасно скучала по нему. Он — мое дитя. Неважно, как он попал ко мне. Он, возможно, походит на своих родителей, но это не означает, что он будет такой же, как они. Малышу Хэнку уже неделя от роду, и он крепкий и красивый бутуз. Джошуа пытается влезть ко мне на колени, когда я кормлю Хэнка.
Я так счастлива этим вечером. Джеймс заснул на нашей кровати. Наш сын спит в люльке у камина. Джошуа спит рядом, завернутый в свои одеяльца. Он отверг свою кровать, потому что хочет быть рядом со своим братом. Порой мне кажется, что Джошуа охраняет его так, как Мэттью охранял меня. Все кругом дышит миром и покоем. Особенно я.
Тетя Марта принесла мне сегодня сверток с надписью «Мистеру Генри Джеймсу Фарру с любовью от Марты Вернер». В нем были чудесная серебряная ложка и маленькая чашка. И вот эта записка.
Дорогая Мэри Кэтрин, пусть благословение Божье всегда будет с тобой и твоей семьей. Всегда твой друг, Том.
Я плакала, когда читала это.
Чувства переполняют меня.
Сегодня Генри Джеймсу исполнилось четыре месяца. У него появится сестричка или братик поздней осенью. Джеймс доволен. Тетя Марта до смерти перепугалась. Она густо покраснела, когда я сообщила ей. Она сказала, что это слишком скоро. «А твое здоровье? И подумай, что скажут люди». Я сказала, что здоровьем я покрепче многих и что она может сказать людям, что, должно быть, на то воля Божья, чтобы мы с Джеймсом имели большое потомство и преумножили свой род.
Говоря по правде, радости в моей жизни мало, и потому нет никакого желания отклонять объятия Джеймса. Я передала ему слова тети Марты. Он рассмеялся. Я сказала, это не смешно. Он объяснил, что тетя невинна и скромна. Что касается остальных, так те просто завидуют. Он сказал, что все свыкнутся с мыслью, что каждый год у нас будут рождаться дети.
Марта Элизабет родилась в середине двадцатого дня ноября. Она здоровая и красивая. Тетя Марта присутствовала при ее появлении в этот мир.
Джеймс говорит, у Бет мои голубые глаза и рыжие волосы. У малыша Хэнка тоже были голубые глазки, когда он родился. Теперь цвет их темно-карий. Его светлые волосики все выпали через месяц после рождения. Я испугалась, что он останется лысым. Потом выросли новые, черные, как у папы.
Сегодня приходила Бетси. Она сказала, что вид у меня изможденный. С ее приходом я почувствовала себя лучше. Хорошая беседа может поднять дух и вернуть силы. Порой бывает очень одиноко, когда единственными твоими собеседниками являются пятилетний мальчик и два грудничка. Я их бесконечно люблю, но они, естественно, еще просто не могут поддержать разговор. А тетя Марта слишком поглощена своими добрыми делами, чтобы проводить время со мной. Когда же она приходит, внимание ее полностью обращается на малыша Хэнка и Бет. Бетси явилась для меня глотком свежего весеннего воздуха, хотя целый час, пока оставалась со мной, поучала меня.
Я знаю, я не должна жаловаться. Тетя Марта, как всегда, добра ко мне и моей семье. Я напоминаю себе, что я счастливее многих.
Я люблю Джеймса.
Он любит меня.
У меня трое прекрасных детей.
Я здорова.
У меня есть крыша над головой, которая протекает всего лишь в нескольких местах.
На моем столе всегда есть еда.
Все же порой мне кажется, что чего-то не хватает. Я впадаю в отчаяние. Я тоскую. Я не могу определить, почему именно я тоскую и отчего. Это просто боль внутри меня, которая никак не хочет оставить меня.
Может, я устала? Меня утомляет стирка пеленок. Я думаю об африканских женщинах из книжки, которую мне принесла тетя Марта. Они позволяют своим детям бегать голышом. Может, они поступают правильнее. Мне кажется, что так можно сэкономить время на другие занятия.
10
Арлин Уайтинг сообщила Сьерре по внутреннему телефону:
— Вас спрашивают по первой линии. Майкл Клэнтон.
— Мой брат, — удивилась Сьерра и нажала кнопку.
Майк никогда не звонил. Он не особенно жаловал телефоны и предоставлял Мелиссе, своей жене, поддерживать связь с родственниками. «Как там у вас в „городе ангелов“?» — всегда начинала Мелисса, чем вызывала улыбку у Сьерры.
Ничто, кроме чрезвычайного события, не могло заставить его позвонить.
— Что случилось, Майк?
— Мама больна.
— Больна? — встревожилась Сьерра.
— У нее рак.
Сьерра не могла в это поверить.
— Не может этого быть! Я видела ее всего лишь несколько месяцев назад. — Она заметила еще на Рождество, что мать выглядела исхудавшей. Даже спрашивала ее об этом. — Да, она немного потеряла в весе, но сказала, что чувствует себя прекрасно.
— Она не хотела тебе говорить. Сьерра сильнее сжала трубку.
