Потом он долго ждал ее в коридоре, чтобы повторить то, что уже много раз говорил. Пусть она не думает, что он восхищается ее речами и шумихой, которую она вокруг себя создает. Для него она осталась той же самой Эльзой, на которую он имеет право. Мужчина имеет право на женщину, с которой он разделил свое ложе. Он не мальчик, с которым можно поиграть и бросить. Он умеет добиваться своего.
Но когда он увидел, как она, гордая, воодушевленная, смеющаяся, идет в окружении депутатов, которые ловят каждое ее слово, как за ней бегут репортеры и фотографы со своими аппаратами, он почувствовал такое унижение, что ему тут же расхотелось попадаться ей на глаза. Он понял, что между ними все кончено, и с еще большим рвением погрузился в работу.
Медсестры улыбались молодому толковому врачу, заглядывали ему в глаза, но он их не замечал. Девушки обижались и страдали, а доктору Карновскому приятно было видеть их страдания. Он мстил за свое унижение всему женскому полу. Равнодушно проходил он по коридорам больницы, а сестры расступались и провожали его взглядом. Когда они ему ассистировали, он был строг и требователен, ему нравилось нагонять на них страх. Особенно боялась доктора Карновского самая молодая из медсестер, Тереза Гольбек, дочь богатых родителей, не из-за хорошей жизни вынужденная устроиться на работу в клинику профессора Галеви.
При первой же встрече, когда Тереза помогала доктору Карновскому надеть халат, она так разволновалась, что не могла справиться с завязками на спине. Доктор Карновский посмотрел на сестру пронизывающим взглядом. Тереза вообще стеснялась новых людей, особенно мужчин, и покраснела до корней волос. Тут же поняла, что врач это заметил, и смутилась еще больше. Она так нервничала, что никак не могла завязать халат. Доктор Карновский нетерпеливо дернул плечом. А дальше было еще хуже. От волнения вместо шприца Тереза подала Карновскому флакон с эфиром. Врач снова внимательно посмотрел на нее черными глазами.
— Морфий! — бросил он резко.
Испуганная своей ошибкой, Тереза совсем запуталась и протянула ему тампон. Доктор Карновский рассердился.
— Не эфир, не тампон, а морфий, — сказал он раздраженно. — Морфий!
После работы, в сестринской, Тереза разрыдалась. Она уже ненавидела молодого врача, который так ее перепугал.
Назавтра Тереза с беспокойством ждала, что он возьмет ассистировать другую сестру. Но он не взял другой. Он поздоровался и даже извинился за вчерашнюю резкость.
— Это все война, — сказал он, — нервы ни к черту. Не берите в голову.
— Конечно, господин доктор, не буду, — ответила Тереза и покраснела от собственной лжи.
С тех пор Тереза потеряла покой. Она боится, что доктор Карновский возьмет другую сестру, и боится с ним работать, путается и делает ошибки.
В больнице посмеиваются над Терезой. Сестры быстро поняли, в чем причина ее беспокойства, и не упускают случая над ней подшутить. Тереза все отрицает, но она совсем не умеет врать. Каждое ее чувство, огорчение и радость, любовь и ненависть — все написано на ее бледном лице, все видно по глазам, таким светло-голубым, какие нечасто встретишь даже в стране голубоглазых. И на язык она не остра, не знает, что ответить, когда над ней издеваются.
Не только сестры, но и доктор Карновский иногда подсмеивается над ней. Он знает, что она не выносит его взгляда, и нарочно пристально смотрит на нее внимательными черными глазами. Ему доставляет удовольствие видеть, как кровь приливает к ее щекам. Это очень заметно на фоне белоснежного медицинского халата. Карновский обращается с ней, как со школьницей. Бывает, спрашивает, есть ли у нее парень, любит ли она шоколад, в кого из актеров она влюблена.
Терезе обидно. Она хотела бы сказать ему, что, хоть она всего лишь медсестра, в свободное время она читает серьезные книги. Она интересуется музыкой, ходит в театр, и не потому, что ей нравится кто-то из актеров, а потому, что любит посмотреть хорошую пьесу. И еще много чего могла бы она сказать, но ей не хватает смелости. И хоть она и обижается на доктора, ей приятно быть рядом с ним. Ей нравятся его низкий голос, смуглое лицо, горящие черные глаза.
— Господин доктор смеется надо мной? — тихо спрашивает она, хотя у нее даже сомнений нет.
Ее покорность наполняет доктора Карновского мужской гордостью. Вдруг он задает неожиданный вопрос:
— Тереза, где вы взяли такие невинные глаза в наше кровавое время?
Тереза вспыхивает, у нее даже шея краснеет. Была бы тут яма, она бы провалилась в нее от стыда.
18
Ни медсестры, ни врачи в клинике профессора Галеви не понимали, что Карновский нашел в Терезе.
Он очень быстро рос, молодой доктор Карновский. Чаще, чем кого бы то ни было, профессор Галеви приглашал его к себе в кабинет, чтобы обсудить какой-нибудь сложный случай, чаще, чем другим врачам, доверял ему тяжелых больных. Пациентки чувствовали дрожь во всем теле, когда молодой врач прикасался к ним сильными, теплыми руками. Карновскому прочили блестящую карьеру.
— И зачем она ему? — с завистью спрашивали друг друга сестры о Терезе.
Карновский и сам не понимал.
Поначалу, когда Тереза стала неловко проявлять влюбленность, это скорее развлекало его, чем интересовало. Многие молодые врачи стараются выглядеть старше и солиднее, чтобы производить впечатление на пациентов. Карновский не был исключением. Он даже отпустил густые усы, которые подстригал на английский манер. Под черными усами не очень ровные, но ослепительно белые зубы казались еще белее. Он научился разговаривать с пациентками покровительственным тоном, отеческим и слегка насмешливым. Открыто, как взрослый над ребенком, он подшучивает над сестрой Терезой, когда она ему ассистирует.
— Ну, как дела, сестричка? — спрашивает он. — По-прежнему краснеете?
— Нет, господин доктор, — краснея, отвечает Тереза.
Иногда он проявляет заботу:
— У вас склонность к анемии. Вам надо себя беречь.
— Что я могу сделать, господин доктор? — спрашивает Тереза.
— Пейте побольше молока, — советует доктор Карновский. — А лучше всего выйти замуж. Лучшее средство для девушки.
Тереза вспыхивает, а Карновский продолжает тем же тоном:
— А что, сестричка, разве нет парней, которые в вас влюблены?
— Есть, конечно, — тихо отвечает Тереза, — но ничего не выйдет.
— Вот как? — удивляется Карновский. — Почему же?
— Ну, потому что… Потому что никто из них мне не нравится, господин доктор, — мямлит Тереза.
Карновский знает, что такое любовь, но продолжает насмешничать:
— Да бросьте. Это было важно для наших бабушек, а не для современных девушек, после войны.
От таких речей Тереза даже забывает, что она у него в подчинении.
— Так нельзя говорить, господин доктор! — кричит она возмущенно.
