По какой-то причине это заставило Адель решить, что она достаточно пришла в себя, чтобы пригласить на открытие Моллоя. В основном ей хотелось показать, что она пережила свои чувства к нему и какого успеха она добилась при устройстве галереи. Ведь все же Джек, напомнила она себе, очень помог ей делом и советом. Невежливо не пригласить его. Разумеется, она справится со встречей. Рядом с ней будет Уильям. Все будет очень цивилизованно. И по-взрослому.
Она сунула приглашение в конверт, написала на лицевой стороне имя и адрес Джека и положила в стопку писем, предназначенных к отправке на почту. На следующее утро письмо будет лежать на коврике перед дверью в прихожей его квартиры. Кто-то поднимет почту и положит на столик в холле. Джек возьмет письмо. Приедет ли он?
Вечер вернисажа выдался ясный, холодный и морозный. Адель прикинула, что ожидается больше ста человек. Ее это не тревожило. Она была отличной хозяйкой и очень организованной. Что могло пойти не так?
Всю неделю они с миссис Моррис готовились к этому событию. В кухне постоянно стоял запах выпечки. Они сделали мясные пирожки, волованы с разными начинками, сырную соломку и сладкие пирожки с изюмом и миндалем. Адель смешала на основе бренди пунш. Уильям снял пробу и назвал его ракетным горючим.
— Если я напою гостей, — улыбнулась Адель, — они, возможно, опустошат свои кошельки.
Она начистила две серебряных чаши для пунша и одолжила дополнительные бокалы в местной гостинице. А потом принялась украшать галерею. Ей хотелось создать что-то запоминающееся, чтобы люди к ней вернулись. Она провела день в лесу вместе с сыновьями, собирая ветки остролиста и зелень.
Днем перед открытием она провела последний смотр.
Перила, камин и более крупные картины были украшены венками из остролиста, перевязанными красными лентами. Везде горели свечи. Серебряные подносы, уставленные бокалами, будут разносить две нанятые официантки. Рождественскую елку Адель поставила у камина, густо увешала стеклянными шарами, в которых отражался свет, а под нее положила груды подарков. Не настоящих подарков, а книг из дома, которые она завернула в бумагу веселых расцветок. Она приобрела долгоиграющую пластинку Джонни Мэтиса — рождественские песни, которые будут звучать достаточно громко, чтобы создавать праздничную атмосферу, но в то же время ненавязчиво.
Все было идеально. Адель купила облегающее черное платье с открытыми плечами и пуговицами со стразами. Волосы она уложила накануне — они немного отросли, и парикмахер сделал ей челку, а остальные пышно начесал, и Адель стала немного похожа на Джеки Онассис.
Уильям подошел, чтобы помочь застегнуть нитку жемчуга, которую Адель выбрала к платью. Когда это было сделано, она посмотрела на себя в зеркало. И осталась довольна своим видом. Уильям поцеловал ее в шею.
— Я очень горжусь тобой, — снова сказал он ей.
Прием имел оглушительный успех. Пришло, кажется, даже больше людей, чем она пригласила. К счастью, миссис Моррис настояла на том, чтобы приготовить все в двойном количестве. Мысль о том, что может кончиться еда, ужасала миссис Моррис. Несколько человек купили картины. Адель охватили радость и возбуждение. У нее все получится. Галерея будет пользоваться успехом.
А потом она увидела в другом конце помещения Джека. Ее сердце забилось чуть быстрее, но это был не тот мощный шквал чувств, который обычно вызывал у Адели вид Джека. Она была спокойна и готова с ним поговорить. Она будет учтива и безмятежна.
Затем она заметила, что он не один. С ним была Розамунда. Больше некому. Конечно, она была восхитительна. Темные, коротко подстриженные волосы, сливочная кожа и темно-синие глаза — необычное сочетание, выделявшее ее из толпы. На Розамунде было красное платье, очень ей шедшее, а в ушах — серьги с сапфирами.
Спокойствие Адели сменилось паникой. От пылавшего в галерее камина было слишком жарко, а она еще выпила два стакана пунша. Джек вел к ней Розамунду. Адель понятия не имела, что говорить и делать.
Джек, разумеется, был, как всегда, обходителен.
— Моя дорогая, веселого Рождества. И мои поздравления. Это триумф.
Адель с трудом пробормотала слова благодарности, и в этот момент Джек увлек вперед свою жену.
— Дорогая, — проговорил он. — Это Адель Расселл. Адель, это моя жена Розамунда.
Розамунда была сдержанна, безупречна, элегантна. Встретившись с Аделью взглядом, она на долю секунды дольше, чем необходимо, задержала руку Адели в своей, чтобы просто утвердить над ней свое превосходство. Рядом с ней Адель почувствовала себя великаншей-людоедкой. Черное платье для коктейлей, которое ранее казалось столь удачным, заставило ее почувствовать себя немолодой, толстой и немодной.
Подошел Уильям, и Адель поспешно его представила.
— Какая у вас умная жена, — произнес Джек. — Я не сомневаюсь, что эту галерею ждет огромный успех. У вашей жены верный глаз.
— Что ж, она трудилась не покладая рук, — ответил Уильям. — Она заслуживает достигнутого успеха.
Адель пришла в ярость. Они говорили о ней, как будто ее не было рядом. Розамунда улыбнулась ей. Адель не поняла, было ли это проявлением солидарности или насмешкой. Розамунда была чистой страницей. Красивой, чистой страницей.
— Прошу прощения, — вспомнила о вежливости Адель. — Я должна обойти присутствующих.
Адель на пять минут заперлась в туалете, чтобы собраться с силами. Как ей могло прийти в голову, что она справится с ситуацией, когда ее бывший любовник окажется в одной комнате с ее мужем? Было мучением слушать, как они, посмеиваясь, рассуждают о ее достижениях. И она ни за что не подумала бы, что он привезет с собой Розамунду. Но вот — привез. Сейчас Рождество. Время вечеринок. Почему бы не привезти? От волнения у Адели вспотели ладони. Какой она была идиоткой. Сама себе все это устроила, по глупости и беспечности послав приглашение.
Она вышла из туалета и глубоко вздохнула, готовая снова смешаться с гостями. Присутствующие не выказывали желания уйти. Уровень шума повысился еще на несколько децибелов. Стало еще жарче.
Когда Адель почувствовала прикосновение пальца к своему затылку, она едва не потеряла сознание.
— Я по тебе скучал.
Она ощутила аромат «Зизонии». Его палец двинулся по кругу, нежно массируя кожу. С каждым поворотом Адель слабела все больше.
— Прекрати, — сказала она. Ну конечно, она этого не хотела.
Джек стоял ровно позади нее. Адель почувствовала тепло его тела, когда он заговорил, наклонившись к ее уху.
— Я совершил ужасную ошибку, — сказал он. — Я не сознавал, как много ты для меня значишь. Ты нужна мне, Адель.
О Боже! Именно эти слова она так хотела услышать все то время, что они были вместе. Когда он предпочитал мучить ее.
— Мне больше никто не нужен, — продолжал он. — Я хочу тебя. Ты для меня все.
Сколько же раз она мечтала услышать, как он это говорит.
