— Я хотела спросить, — обратилась она к Роберту, — не найдется ли у вас какого-нибудь средства от похмелья? Думаю, мой спутник может проснуться с небольшой головной болью.
Роберт улыбнулся:
— Вы не первая об этом спрашиваете.
Через минуту он подал ей стакан с водой, в который бросил две таблетки «Берокки» и пару болеутоляющих.
— Затем я рекомендую как можно скорее позавтракать. Я принесу завтрак в ваше купе, как только разнесу эти. Несколько круассанов и чашка крепкого кофе — и он снова будет в норме.
Эмми осторожно отнесла лекарство в купе Арчи. Села рядом с ним на постель и пощекотала по щеке. Арчи начал просыпаться, отмахиваясь от руки Эмми.
— Что? — спросил он, садясь очень прямо.
Смущение Арчи при виде Эмми вызвало у нее смех.
— Похмелье? — спросила она.
— Нет, — бодро доложил он. — У меня его никогда не бывает.
Если учесть бледность его лица, что-то уж очень категорически он это отрицал. И все равно вручила ему стакан с «Бероккой» и болеутоляющими.
— Прими это, — сказала она. — Завтрак скоро будет. Я не хочу, чтобы ты потерял хоть один момент из нашего путешествия.
— Вполне согласен, — проговорил Арчи. — Но… что ты тут делаешь?
— Я уснула на стуле, — объяснила ему Эмми. — Не хотела оставлять тебя одного.
— Ты шутишь? — Он взлохматил волосы, торчавшие во все стороны. — Прости, пожалуйста. Так напиться, как последний идиот. Видишь, не удалось тебе получить нормального парня на свидании вслепую. Я тебе это как-нибудь возмещу.
— Ничего страшного не произошло, — сказала Эмми. — Я прекрасно провела вечер. Только в самом конце…
Арчи покопался в памяти, что бы это могло быть. Покачал головой. Он ничего не помнил.
— Когда ты пел в баре песню Вана Моррисона, — подсказала Эмми.
— О нет…
Он закрыл глаза, вспоминая.
— Я схожу к себе одеться, — сказала ему Эмми. — Я быстро. Потом мы позавтракаем.
Через секунду она ушла. Арчи упал на подушку.
— Отлично, Арчи, — сказал он себе. — Ну, ты и джентльмен.
Глава двадцать пятая
Джейми топтался около купе проводника, мысленно репетируя свою речь. Очень хотелось, чтобы Роберт появился побыстрее. Чем дольше он тут простоит, тем больше вероятность, что кто-нибудь из семьи его увидит. Осуществить свой план ему удастся только при наличии паспорта, а они отдали паспорта при посадке в поезд. Документы лежат в целости и сохранности и наготове для любой проверки на границах, если потребуется.
Слава Богу, Роберт шел по коридору. Увидел Джейми и улыбнулся:
— Могу я чем-то помочь?
Джейми решил говорить напрямую. Как бы не придавая делу большого значения.
— Ну да. Мне нужен мой паспорт.
Роберт нахмурился.
— Боюсь, все паспорта у начальника поезда. Вы получите их назад, когда мы прибудем в Венецию.
— Это будет слишком поздно. — Придется как-то объяснить. — Я сойду в Инсбруке. Мне нужно вернуться домой. Там небольшая проблема.
— О. Что ж, я вынужден буду обратиться к начальнику поезда. Нам приходится очень строго вести списки пассажиров.
— Ясно. Но если вы сможете получить его для меня, это будет здорово. — Джейми помолчал. — Но… Э… Если можно… Никому больше не говорите. Никому из моих родных.
Роберт посмотрел на него.
— Хорошо.
Джейми смущенно улыбнулся:
— Это из-за моей мамы. Она дома. Все так неожиданно. Она немного… — Жестами он изобразил нервозность. — Но я не хочу говорить папе и портить его путешествие. Я просто хочу потихоньку сойти с поезда. Поеду поддержать маму.
— Понятно. — Роберт видел, что паренек расстроен. Классический случай: он пытает разыгрывать спокойствие и небрежность, а внутри напряжен. Роберт прекрасно помнил такое состояние — неотъемлемую часть этого возраста. — Может, хотите о чем-то поговорить?
Джейми выставил перед собой ладони.
— Нет, спасибо. Все в полном порядке. Мне просто нужен мой паспорт.
— Хорошо. Приходите через полчаса и получите его.
— Отлично.
Джейми пошел по коридору. Роберт смотрел ему вслед. Разговор этот его смущал, что-то тут было не так.
Арчи и Эмми завтракали. Им принесли фруктовый салат, корзиночки с пирожными, сливочный йогурт, чай и кофе, стол сервировали белым фарфором. Шторы подняли, а пейзаж за окном стал еще более живописным — поезд шел по Швейцарии, и на поросших деревьями склонах гор проглядывали в отдалении церкви и замки.
— Я больше люблю на завтрак яичницу с беконом, — сказал Арчи, с подозрением разглядывая маленький хлебец с изюмом.
— А для меня это просто благодать, — призналась ему Эмми. — Хорошо, если у меня в холодильнике можно найти молоко.
— Значит, ты дома не готовишь? — Арчи намазал булочку толстым слоем сливочного масла.
— У меня нет времени. Почти каждый день с восьми до восьми я у себя в мастерской. По выходным торгую в палатке на рынке — мне приходится вставать на заре, чтобы добраться туда и разложить товар. Поэтому я почти не готовлю.
— Я тоже. Мама насильно меня кормит. Она чувствует себя счастливой, только когда натолкает тебя едой.
— Везет тебе.
— Да я бы уже в дверь не пролезал. Но работа на ферме помогает мне держаться в форме. И еще собаки.
— Ах да — бордер-терьеры? Это про них было что-то в твоей анкете?
— Не знаю. Понятия не имею, что там Джей написал.
Эмми улыбнулась:
— Он чудесно тебя описал.
— О Господи! — Арчи положил две ложки сахара в кофе. — Ты, наверное, очень разочарована.
Эмми несколько секунд молчала.
— Да нет, — наконец произнесла она и отвернулась к окну. — Смотри! Мы проезжаем Санкт-Мориц. Я всегда хотела сюда приехать. Звучит так роскошно. Кинозвезды, меха и санный спуск… Вряд ли я когда-нибудь здесь побываю.
Что-то она разболталась. Эмми это чувствовала. Поэтому принялась за круассан с абрикосами. По крайней мере с набитым ртом она больше никакой чепухи не наговорит.
Сильви сидела по-турецки на нижней полке в старой пижаме Райли и попивала черный кофе.
— Санкт-Мориц, — мечтательно произнесла она. — Ты помнишь то Рождество?
Райли посмотрел в окно. На этой высоте еще лежал снег, хотя и таял постепенно, уступая место сочной зеленой траве, которая скоро будет испещрена весенними цветами. Конечно, он помнил. Райли не слишком любил Рождество, но то, когда они с Сильви сняли шале в горах, было одним из его любимых. Они не всегда проводили Рождество вместе, но Райли всегда радовался, если это получалось. Поехали они с большой компанией друзей. Райли лыжи не жаловал — он слишком боялся сломать запястье и завалить свою работу, чтобы достаточно расслабиться для хорошего катания, но Сильви страха не знала. На лыжах она стояла с трех лет. Однако этим не хвалилась. Не то что один из их компании, Роджер Бардем, человек, который был специалистом во всем и любил, чтобы все это знали. Весь вечер он рассказывал о своем лыжном мастерстве. Никто толком не знал, кто его пригласил, а он совершенно не слышал себя со стороны, а значит, понятия не имел, что все шале желает ему сгинуть под лавиной.
