— Ты, должно быть, не помнишь и того случая, когда твоя мать тебя тут у нас отшлепала, — продолжила Сюзан, которая, похоже, твердо решила воскресить в памяти все подобные деликатные ситуации. — Никогда, нет, никогда, мне этого не забыть! Она вместе с тобой была однажды вечером у нас в гостях — тебе тогда было около трех. Ты и Уолтер играли на заднем дворе с котенком. У меня под водосточной трубой стояла большая бочка с дождевой водой — я ее запасла, чтобы мыла наварить. А вы с Уолтером начали ссориться из-за котенка. Уолтер стоял на стуле по одну сторону от бочки с котенком в руках, а ты, тоже на стуле, по другую. Ты перегнулся через бочку, схватил котенка и потянул к себе. Ты всегда был горазд загребать себе все, что хотел, без лишних церемоний. Уолтер не отпускал, а ты тянул изо всех сил, пока вы оба не потеряли равновесие и не свалились в эту бочку вместе с котенком. Если бы меня не оказалось поблизости, вы все утонули бы. Я подлетела и вытащила вас троих, прежде чем вы наглотались воды, а твоя мать, наблюдавшая за происходящим из окна второго этажа, спустилась и хорошенько тебя отшлепала. Ах, — сказала Сюзан со вздохом, — счастливые тогда были деньки в Инглсайде.
— Должно быть, — отрывисто согласился Кен.
Его голос звучал неестественно и напряженно. Рилла решила, что он взбешен. На самом деле он ограничился этим кратким ответом, опасаясь, как бы голос не выдал его отчаянное желание расхохотаться.
— Вот нашу Риллу, — продолжила Сюзан, с любовью глядя на эту несчастную девицу, — почти никогда не наказывали. Она была, как правило, очень послушным ребенком. Но однажды отец ее все-таки отшлепал. Она взяла у него в кабинете две баночки каких-то пилюль и предложила Элис Клоу соревнование: кто из них быстрее проглотит все пилюли из баночки. Если бы ее отец не подоспел в последнюю минуту, к вечеру обе девчонки были бы трупами. Их обеих и так потом изрядно тошнило. Но доктор отшлепал Риллу прямо на месте и так постарался, что она никогда больше не трогала ничего в его кабинете. Теперь много говорят о каком-то «моральном воздействии», но, на мой взгляд, хорошенько отшлепать, а потом не пилить — гораздо более действенный способ.
Рилла с раздражением думала о том, входит ли в намерения Сюзан рассказать обо всех случаях, когда в семье кого-то отшлепали. Но Сюзан завершила эту тему и затронула другую, столь же веселую.
— Помню, именно так отравился насмерть маленький Тод Макаллистер с той стороны гавани: съел целую коробочку жевательных таблеток из чернослива — думал это конфеты. Очень печальная история. Надо же было его матери оставить эти таблетки в таком месте, где он смог до них добраться! Впрочем, ее всегда считали ужасно беспечной.
— Вы встретили кого-нибудь из знакомых в магазине? — спросила отчаявшаяся Рилла; у нее была слабая надежда, что удастся направить речи Сюзан в более приятное русло.
— Никого, кроме Мэри Ванс, — сказала Сюзан, — да и ее мельком: скачет она как блоха.
Какие у Сюзан ужасные сравнения! Кеннет может подумать, что она переняла их у кого-нибудь из членов семьи!
— Если послушать, как Мэри говорит о Миллере Дугласе, можно подумать, будто он единственный из гленских ребят записался добровольцем, — продолжила Сюзан. — Разумеется, Мэри всегда была хвастуньей, но кое-какие хорошие качества у нее все же есть, что я охотно признаю… хотя я придерживалась другого мнения раньше, особенно после того случая, когда она погналась, размахивая сушеной треской, за нашей Риллой. Бедный ребенок бежал от нее через всю деревню, пока не полетел кувырком прямо в лужу перед магазином Картера Флэгга.
Рилла вся похолодела от стыда и гнева. Какие еще позорные истории из ее прошлого разворошит эта Сюзан? В то же время Кен, слушая речи Сюзан, был готов покатиться со смеху, но не желал обидеть дуэнью дамы своего сердца, а потому сидел с неестественно серьезным выражением, казавшимся бедной Рилле высокомерным и оскорбленным.
— Я сегодня заплатила одиннадцать центов за бутылочку чернил, — пожаловалась Сюзан. — Чернила в два раза подорожали по сравнению с прошлым годом. Потому, вероятно, что Вудро Вильсон пишет так много дипломатических нот. Обходятся они ему, должно быть, в кругленькую сумму. Моя кузина София говорит, что Вудро Вильсон не оправдал ее ожиданий… но, с другой стороны, ни один мужчина никогда не оправдывал ожиданий женщины. Я старая дева и не слишком много знаю о мужчинах — да никогда и не претендовала на какие-то особые знания по этой части, — но моя кузина София судит о них очень сурово, хотя двое из них достались ей в мужья, что можно считать более чем справедливой долей. На прошлой неделе, когда у нас тут была сильная буря, с дома Альберта Крофорда свалилась дымовая труба. София, услышав, как кирпичи стучат по крыше, решила, что это налет цеппелинов, и у нее началась истерика. А ее племянница, жена Альберта Крофорда, говорит, что из этих двух несчастий предпочла бы налет цеппелинов.
Рилла сидела на стуле в безвольной позе, как человек, которого загипнотизировали. Она знала, что Сюзан закончит говорить только тогда, когда ей того захочется, и никакие земные силы не могут заставить ее умолкнуть хоть на минуту раньше. Обычно она испытывала к Сюзан самые теплые чувства, но теперь ненавидела ее лютой ненавистью. Пробило десять. Кену скоро придется уходить… остальные домашние скоро вернутся… а у нее даже не было возможности объяснить Кену, что Фред Арнольд не заполняет никакой пустоты в ее жизни и никогда не сможет заполнить. Ее радужный замок лежал вокруг нее в развалинах.
Кеннет наконец встал. Он понял, что Сюзан собирается оставаться на веранде, пока он не уйдет, а до фермы Мартина Уэста на другой стороне гавани было три мили, которые предстояло пройти пешком. Он спрашивал себя, не подстроила ли Рилла этот приход Сюзан нарочно, не желая оставаться с ним наедине, чтобы он не сказал чего-нибудь такого, чего возлюбленная Фреда Арнольда не желала слышать. Рилла тоже встала и молча прошла с ним до самого конца веранды. Там они на мгновение остановились — Кен на нижней ступеньке. Ступенька давно осела, наполовину погрузившись в землю, и вокруг нее густо росла мята. Множество проходящих ног давило каждый день ее листья и стебли, щедро выпускавшие свой сок, и ароматный запах окутал девушку и юношу, словно безмолвное, незримое благословение. Кен смотрел вверх на Риллу, волосы которой блестели в лунном свете, а глаза были озерами очарования. Он вдруг почувствовал: все, что он слышал о Рилле и Фреде Арнольде, — пустые слухи.
— Рилла, — прошептал он, — ты прелесть.
Рилла вспыхнула и бросила взгляд на Сюзан. Кен взглянул в том же направлении и увидел, что Сюзан стоит спиной к ним. Он обнял Риллу и поцеловал. Впервые в жизни Риллу поцеловали. Она подумала, что, возможно, ей следовало рассердиться, но она не рассердилась. Вместо этого она робко взглянула в ищущие глаза Кеннета, и ее взгляд был ответным поцелуем.
— Рилла-моя-Рилла, — сказал Кен, — ты обещаешь мне, что не позволишь никому другому поцеловать тебя, пока я не вернусь?
— Да, — сказала Рилла, с восторгом и трепетом.
Сюзан сделала движение, собираясь обернуться. Кен разжал объятия и шагнул на дорожку.
