— Почему вы не выбрали второго из них?
— Потому что он был в Берлине, работал на нацистов.
— Выступая как сторонний наблюдатель этой приятной беседы, — вмешался Люциус, — хотел бы заметить: разве все это уже не достояние истории, мистер Гримонд? Ведь доктор Джемисон мертва.
— В данный момент нас интересует не доктор Джемисон, постольку ее, как вы правильно отметили, уже нет с нами. Нас очень интересуют причины выбора ее доктором Хельзингером в качестве члена команды, учитывая ее прошлое.
— Сейчас вы спросите, являюсь ли я или являлся ли когда-либо членом коммунистической партии, — со вздохом произнес Джордж. — Упреждая ваш вопрос, скажу, что нет, и я никогда, ни разу не обсуждал с Мирандой политические темы. Она была американкой, до приезда в Лос-Аламос работала в Университете Беркли. Надо думать, прошла проверку на благонадежность, коль скоро получила допуск к сверхсекретной работе. Была ли она левой? Возможно, и так. Это не преступление. И как справедливо заметил Люциус, это не может теперь иметь значения.
— Вы знали, что Джемисон — ее фамилия по мужу?
— Да, я знал, что прежде Миранда была замужем.
— И разведена.
— Да.
— Вы знали, что по рождению она была итальянкой и что ее отец, покойный Гвидо Маласпина, был…
— Как вы сказали?! — воскликнул Люциус.
— Гвидо Маласпина. А, вижу, это имя вам о чем-то говорит — что неудивительно, поскольку именно в его доме вы в настоящий момент проживаете.
— Это дом его жены, если быть уж совсем точным, — уточнил Уайлд, обмениваясь быстрым взглядом с Джорджем, который сидел как громом пораженным.
В этот момент дверь открылась и вошел Тео. Он выглядел серьезнее обычного и неодобрительно хмурился.
— Я подумал, что вам может понадобиться помощь, Джордж. Делия немного ввела меня в курс дела. — Рэдли повернулся к Гримонду: — Ваше имя, простите?
— Не понимаю, почему я… Хорошо. — Посетитель снова предъявил визитную карточку, на которой отчетливо виднелась корона.
— Я поприсутствую на вашей беседе. Я адвокат. — Тео выдвинул стул и сел, положив перед собой блокнот и карандаш. — Вы работаете на правительственное ведомство, и у вас имеется ряд вопросов, которые вы хотите задать доктору Хельзингеру. Продолжайте.
— Мистер Гримонд как раз начал рассказывать о мистере Маласпине, — напомнил Уайлд. — Судя по отвращению в вашем голосе, мистер Гримонд, он, видимо, был преступным авторитетом, главой мафии.
— Хуже. Он был левым и имел в двадцатые годы сильные связи с компартией.
— Всякий, кто в двадцатые годы был антифашистом, имел связи с коммунистической партией, — заметил американец. — Разве это делает его дочь, выдающегося ученого-физика, попутчицей коммунистов? Или шпионкой? Вам следовало бы иметь больше почтения к репутации людей, мистер Гримонд.
— У меня нет почтения к предателям, — сурово ответил тот.
— Думаю, этот разговор надо немедленно завершить, — отрезал Люциус.
— Этот разговор завершится тогда, когда я решу его завершить, и, считаю, было бы полезнее, если бы я поговорил с доктором Хельзингером наедине, как и предложил вначале.
— Нет, — ответил Тео. — Нет, если доктор Хельзингер хочет, чтобы мы остались.
— Да, хочу, — кивнул Джордж. Гримонд поднялся.
— Доктору Хельзингеру не следовало покидать Англию, предварительно не поставив в известность власти. В сложившихся обстоятельствах и учитывая, что его ответы никак нам не помогли, я должен потребовать, чтобы доктор Хельзингер незамедлительно вернулся в Англию для дальнейшего допроса во втором отделе депар…
— Погодите, — перебил Люциус. — Вы что, арестовываете Джорджа? Потому что я вовсе не уверен, что вы имеете на это право.
— Вы, похоже, вообще слабо представляете, как далеко простираются мои полномочия, мистер…
— Уайлд.
— Из банкирской семьи, как я понимаю. Вы недавно обращались за разрешением на проживание и работу в Англии. Ввиду чинимых вами помех власти и учитывая то, что произошло с вами во время войны, должен предупредить, что вы можете быть лишены права проживания в Соединенном Королевстве.
— Не надо так надрываться. Я, американский гражданин, на итальянской территории имею ряд обязательств — но только не перед вами. И я не люблю бывших военных, которые мне угрожают. По правде сказать, вообще не люблю военных. Что касается моего проживания в Англии, то я собираюсь жениться на англичанке и уверен, это дает мне определенные права на проживание в стране. Не правда ли, Тео?
Адвокат покивал в знак согласия.
— При определенных условиях… Но я сомневаюсь, что в словах мистера Гримонда содержится нечто большее, чем пустая угроза. Не является ли нынешний американский посол вашим дядей?
— Является.
— Это не повлияет на непредвзятость ЦРУ, — парировал офицер, — и как только я сообщу им ваше имя…
— ЦРУ не поверит англичанину, если даже тот сообщит им, что завтра взойдет солнце.
— Что касается доктора Хельзингера, — продолжал Тео, — вы ошибаетесь, если думаете, что можете принудить его вернуться в Англию. Насколько я понимаю, у него датский паспорт и он находится на итальянской территории. В случае если наш друг не пожелает вернуться, вам придется ходатайствовать об экстрадиции, и при имеющей норме закона — хоть, признаюсь, это не моя сфера, — я сказал бы, у вас нет ни малейшего шанса.
— Я, безусловно, вернусь в Англию, — с достоинством произнес Джордж. — Там мой дом. И моя работа. Но в надлежащее время и не по принуждению.
— Быть может, там у вас и есть дом, но вы можете обнаружить, что больше нет работы, — парировал Гримонд. — Меры безопасности в отношении любого, кто работает в ядерной физике, ужесточаются с каждым днем, и я очень сомневаюсь, что вы в нынешнем положении получите допуск к секретной работе.
— Полагаю, вы сказали достаточно, — произнес Тео.
— Более чем, — поддержал его Люциус. — Господи, я-то думал, что времена Маккарти и ему подобных прошли, но, кажется, вы, британцы, в них только вступаете. Если начнете видеть повсюду коммунистов, то вскоре будете сожалеть об этом.
Рэдли молча проводил Гримонда к границам владений.
— Он весь кипит под своей английской маской невозмутимости, — заметил американец Джорджу. — Не хотите ли выпить? Для вас это, должно быть, настоящий шок.
— Нет, — устало произнес физик. — Я ожидал чего-то подобного. Это объясняет несколько моментов, которые беспокоили меня до отъезда из Англии: некоторые странные замечания, неопределенность в части финансирования проекта. Я думаю, мистер Гримонд прав и мое время в Кембридже действительно подошло к концу.
— Кембриджский университет не даст себя запугать таким людям, как Гримонд.
