— Как видишь, это часы моего отца, — сказал папа. — Он получил их в подарок на двадцать первый день рождения от своего отца, но несмотря на возраст, они прекрасно ходят, может быть, потому, что ими не пользовались полвека. На прошлой неделе я возил чинить их в Пензанс. Они в полном порядке.
Я снова взглянул на гравировку. Надпись гласила: «ЛОРЕНСУ КАСТАЛЛАКУ, 22 марта 1864 года». Секунд пять я молча смотрел на нее, потом медленно произнес:
— Они должны отойти не мне.
— Почему? — спросил папа. — Ты больше всего на него похож. Ему бы захотелось, чтобы они были у тебя. Он бы обрадовался больше, чем ты можешь себе представить, если бы узнал, что у меня есть сын, который так похож на него.
— Но… что скажут остальные?
— Надеюсь, они уже достаточно взрослые, чтобы удержаться от каких-либо враждебных комментариев! Свои личные вещи я дарю, кому пожелаю. Если я подарю часы Маркусу, он может их заложить и потратит деньги на розы для какой-нибудь очередной красотки. Предложи я их Филипу — он откажется. А если подарить Хью… да черт побери, почему я должен дарить их ему? Я хочу подарить их тебе! Возьми их, носи и радуйся, а если кто-нибудь почувствует себя смертельно оскорбленным, пусть жалуется мне, и я лично отвечу на его вопросы.
Я больше не возражал. Я был слишком восхищен подарком. Я поблагодарил отца, как подобало случаю, но когда пошел искать Уильяма, все-таки не смог не задуматься с беспокойством о том, что подумают мои сводные братья, когда узнают о неожиданной щедрости папы.
Глава 7
Король (подарил) Джеффри кольцо с дорогостоящим сапфиром…
Джон Т. Эпплбай. «Генрих II»
Не было бы глупым предположить, что… он, любимый незаконный сын, мог преуспеть в овладении английской короной.
Альфред Дагган. «Дьявольский выводок»
У мальчиков — а они все же оставались еще мальчиками — случались свои обиды, и в них зрела готовность восстать против любящего, но деспотичного родителя.
А.Л. Пул. «Оксфордская история Англии: от «Книги Судного дня» Вильгельма Завоевателя до Великой хартии вольностей»
1
К моему удивлению, реакция братьев на папин подарок была спокойной до безразличия.
— Какой ужасный реликт викторианской эпохи! — протянул Маркус, когда я открыто надел часы в тот вечер. — Старина, носи их на здоровье!
— А они ходят? — вежливо осведомился Хью и, услышав, что часы в исправности, прокомментировал: — Должно быть, скоро сломаются. Старые часы всегда ломаются.
Жанна с восторженностью четырнадцатилетней девушки-подростка воскликнула:
— Какие красивые! Адриан, даже если они сломаются, их можно носить просто так!
— Конечно можно! — искренне поддержал ее Маркус. — Ведь это подлинный предмет из той эпохи, которой ты так интересуешься.
Я решил, что в целом новость приняли неплохо. А через два дня за завтраком Маркус сказал мне:
— Ты куда-нибудь собираешься сегодня утром? Не хочешь ли проехаться со мной верхом? Утро замечательное, а мне надоело кататься одному.
Я удивился, потому что он никогда прежде не приглашал меня на такие прогулки, но решил, что оснований для подозрений нет. Может быть, ему и правда наскучило одиночество. Уильям в те дни был слишком занят делами усадьбы и не мог позволить себе подобное развлечение в рабочие дни, а Хью вечно либо пропадал на ферме, либо отправлялся куда-нибудь один.
— Хорошо, — согласился я, немного поколебавшись. — Сегодня действительно прекрасное утро для прогулок верхом. Куда ты хочешь поехать?
— Почему бы нам не прогуляться по пустоши вокруг утеса Кениджек?
— Прекрасно. Пойду переоденусь. Встречаемся в конюшне через десять минут.
Мы проехали по подъездной дорожке, потом по дороге в Сент-Джаст. Стояло ясное утро, с моря дул прохладный ветер. За Сент-Джастом мы направились по дороге на Боталлак, Пендин и Морву и в конце концов съехали на верховую тропу, ведущую к пустоши.
Старый, побитый погодой указатель все еще торчал на своем месте. Когда мы его проезжали, я посмотрел на выцветшую доску и прочел надпись: «К Зиллану, Чуну и шахте Динг-Донг».
— Поедем к Чуну? — крикнул Маркус. — С хребта сегодня открывается великолепный вид.
— Хорошо.
Я с беспокойством вспомнил, как два года назад был в Чуне перед визитом на ферму Рослин, но не стал зацикливаться на этих мыслях. Для верховой езды утро было великолепным, а когда мы проезжали утес Кениджек, ветер разогнал облака, и по вереску побежали тени. Вскоре, когда по тропе уже можно было ехать рядом, Маркус начал рассказывать об Оксфорде, о смешных случаях из своей жизни там, но потом тропка опять сузилась, и беседовать нам стало трудно. Мы раз или два пытались возобновить разговор, но ветер уносил слова, едва они срывались с губ, поэтому мы прекратили эти попытки и молча ехали по вереску. Мы проехали расположенные кольцом Карниорт Серклс, пересекли лужайку, которая перешла в дорогу из Сент-Джаста в Пензанс и снова поехали по пустоши, обогнув Вун Гампус Коммон. Медленно взобравшись по склону, мы наконец добрались до кряжа и увидели перед собой древние стены Чуна, возвышавшиеся среди вереска.
— Отсюда далеко видно, правда? — крикнул Маркус через плечо. — Какое синее море в заливе Маунтс!
Вид и на самом деле был превосходным. Я несколько минут смотрел на юг, а потом перевел взгляд на север, к Морве и утесам.
— Давай отдохнем немного в замке, — предложил Маркус. — За стенами можно спрятаться от ветра.
— Хорошо.
Мы добрались до внешних стен замка и, спешившись, провели лошадей до внутреннего круга. Я уже готов был привязать лошадь к ближайшему камню, когда хорошо знакомый голос протянул у меня за спиной:
— Да-а! Подумать только: ты здесь!
Я резко развернулся. Филип небрежно прислонился к стене, а рядом стоял Хью.
— Да-а-а! — эхом отозвался Маркус с деланным удивлением. — Какое совпадение!
Они улыбнулись друг другу, а потом повернулись ко мне. По мере того как в их глазах затухала улыбка, мое сердце начало биться все сильнее.
— Не стоит притворяться, — быстро сказал я Маркусу. — Не понимаю, зачем было выдумывать всю эту историю. Если бы ты сказал мне, что вы трое хотите обсудить что-то со мной в Чуне, я бы сам пришел.
— Ты прекрасно знаешь, что ничего подобного не сделал бы, — возразил Филип. — Ты бы послал Маркуса к черту.
Я подавил резкий ответ и вежливо произнес:
— У каждого свое видение проблемы. Но поскольку я здесь, я готов обсудить, что вам угодно. О чем вы хотите поговорить?
Наступила тишина. Я чувствовал, как их холодные светлые глаза враждебно меня осматривают. Я сжал кулаки и ждал.
