— Прошу прощения, — быстро произнес я. — Пожалуйста, простите меня, миссис Рослин.
Она снова повернулась ко мне и протянула руку за корзиной.
— Будет лучше, если я вернусь домой одна. Извините.
— Нет, я настаиваю…
— До свидания, мистер Касталлак.
Я отдал ей корзину.
— Могу ли я, по крайней мере, узнать, — произнес я дрожащим голосом, — приняты ли мои извинения? Оказывая вам знаки внимания, я нисколько не имел в виду, что вы не порядочная женщина…
— Правда, сэр? А чего же вы тогда надеялись достичь?
— Я просто хотел показать вам, приглашая на ужин, что я вами восхищаюсь…
— А каково было бы ваше следующее предложение?
— Миссис Рослин, вы недооцениваете себя, задавая подобный вопрос…
— Может быть, — сказала она, — но все же вам не помешало бы ответить на него.
— Я могу только повторить, что никогда не сомневался в вашей респектабельности.
— Очень рада это слышать. Но не к такому выводу я прихожу, когда вижу, как вы иногда на меня смотрите.
— Прошу прощения, если когда-либо обидел вас…
— Кроме того, — произнесла она, не давая мне закончить, — молодые джентльмены с вашим воспитанием и образованием обычно ухаживают за женщинами низшего класса с одной-единственной целью. Вы очень молоды, но в вас уже есть высокомерие, которое свидетельствует о том, что вы надеетесь добиться своего. Но вы ошиблись, мистер Касталлак. Я не из таких женщин, а даже если бы это было не так, я вряд ли захотела бы связаться с мальчишкой, у которого едва обсохло на губах молоко.
Мгновение помедлив, я сказал:
— Понимаю.
Я замедлил шага, она ускорила, и мы расстались. Некоторое время я смотрел ей вслед, потом сделал шаг в сторону и упал на вереск. Теплый ветер, овевая лицо, сдул волосы мне на виски. Я попытался собраться с мыслями, но после этой встречи чувствовал себя настолько опустошенным, что мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, до какой степени я зол.
— Сука, — тихо сказал я теплому ветру с холмов. — Сука!
Так называл ее Джаред Рослин, ее приемный сын. Я помнил, как был шокирован, услышав это слово, когда первый раз зашел на ферму Рослин.
Глаза щипало от слез. Я смахнул их, встал, засунул руки в карманы. Поднимаясь вверх по холму, я повторил наш разговор слово в слово и решил, что именно мне следовало бы сказать. Она манипулировала мной с самого начала и до конца. Мне следовало быть гораздо более твердым, не таким послушным, с меньшей готовностью бормотать извинения. Удивительно ли, что она видела во мне мальчишку и не принимала меня всерьез! Я вел себя как школьник, позволил ей диктовать мне условия и поворачивать разговор в ту сторону, в какую ей было угодно. «Очень хорошо, — яростно подумал я, — она порядочная женщина. Но это не значит, что ее невозможно завоевать. Тот факт, что я пытался сделать это, еще не давал ей права напускать на себя важность и вести себя так холодно, так презрительно». Я попытался вспомнить, не давал ли ей серьезного повода оскорбиться, и пришел к выводу, что нет. Наконец, я заключил, что ей просто надоели мои постоянные визиты на ферму, и она намеренно затеяла ссору, чтобы прекратить наши ничего для нее не значащие отношения.
Глаза опять защипало от слез. Злость утихла, осталась только горечь. Я слепо брел к вершине скалистого хребта; добравшись наконец до Чуна, поковылял к уединенным стенам замка.
— Сука! — в третий раз громко сказал я и тихо заплакал среди старинных камней.
Казалось, мои эмоции ходили по кругу. Вскоре я снова почувствовал злость и стал таким злым, что был не в силах оставаться на одном месте. Я вышел из замка, миновал круглый форт Чуна и стал спускаться вниз по холму к приходу Морва. Я шел и снова слышал ее оскорбительное: «мальчишка» и презрительные слова: «Молодые джентльмены с вашим воспитанием и образованием обычно ухаживают за женщинами низшего класса с одной-единственной целью». Эти слова почему-то особенно бесили меня. И только когда до отцовского дома оставалось уже четверть мили, я понял, почему. Я злился, потому что это было правдой и потому что она — простая необразованная женщина, вдова фермера — использовала правду, чтобы перехитрить меня.
Я кипел от ярости.
Я добрался до фермы Деверол, заперся у себя в комнате, снова плакал, снова злился и наконец принялся ходить взад и вперед, потому что не мог усидеть на месте. Наконец, я уже не в силах был сдерживать себя. Разыскав отца, я сказал ему, что собираюсь съездить в Сент-Ивс, чтобы день-другой погостить у своего бывшего однокашника Рассела Сент-Энедока, и он, хотя и был удивлен моим неожиданным решением, не возражал. После чего, даже не дожидаясь обеда, я отправился по дороге в Зеннор в восточном направлении и под вечер уже спускался по холмам к Сент-Ивсу.
Глава 4
Генрих утешился, взяв себе в наложницы некую Розамунду Клиффорд, «прекрасную Розамунду», как впоследствии называли ее в балладах и легендах.
Джон Т. Эпплбай. «Генрих II»
Розамунда Клиффорд была леди из хорошей семьи.
Альфред Дагган. «Дьявольский выводок»
1
У меня не было намерения сразу ехать в замок Менерион, дом Сент-Энедоков, и спрашивать Рассела. Вместо этого я оставил лошадь на постоялом дворе, зарезервировал комнату на ночь и пешком отправился осматривать город. В глубине души я надеялся, что если поищу как следует, то найду какую-нибудь работницу, у которой был выходной, и вскоре удалился от извилистых улочек рядом с гаванью и побродил вдоль залива в сторону к пляжу и к более благоустроенным жилым кварталам.
Я часто слышал, что Сент-Ивс уникален и живописен, и теперь смог убедиться в том, что эти отзывы не были преувеличением. Когда я прогуливался в тот августовский день по улицам, он показался мне странным, иностранным городом со всеми этими средневековыми улочками и мощенными брусчаткой аллеями, с белыми стенами, блестевшими на ярком южном солнце. Все здесь напоминало о том, что не так уж много веков назад Корнуолл был самостоятельным государством, а не отдаленным придатком Англии. Но вскоре я понял, что Сент-Ивс, вместо того чтобы с тоской оглядываться в прошлое, был устремлен в будущее; уже имелись признаки того, что когда-нибудь он поспорит с Пензансом за звание приморского курорта; мне сказали, что с тех пор как сюда провели железную дорогу, местные жители уже привыкли к мысли, что приезжие будут останавливаться в пансионах на август и сентябрь, а художники станут бродить по городу, чтобы насладиться особым светом.
Современные кварталы Сент-Ивса на другой стороне залива были менее причудливы, чем сборище разношерстных рыбачьих хижин на полуострове, но зато там не воняло рыбой и средневековой канализацией. Сокрушаясь по поводу того, что вид, казавшийся столь привлекательным издали, при ближайшем рассмотрении оказался таким убогим, я пошел по тропинке к песчаному пляжу и в поисках дамы, готовой меня развлечь, оглядел полотняные тенты, группы нелепо одетых купальщиков и детей, играющих с ведерками и лопатками.
