22/VIII 65
Обдумываю, как браться за новую книгу. Она должна быть памятником Фриде.
По-видимому, новое наступление на литературу «захлебнулось». Судя по газетам, оно не развивается. Очевидно, наверху не договорились.
Но с борьбой против изъятия переводов Иосифа ничего не выходит. Ленинградский вариант отпал.
Может быть, я сама напишу Демичеву. Я готова. Беда только в том, что мое слово мало значит.
25/VIII 65
Оказывается, Семичастный говорил о Фриде. В числе тех литераторов, которые сбивают молодежь (Аксенов, Солженицын, Семин, Вигдорова). Чем она сбивает? Распространением записи суда над «антисоветчиком» Бродским.
Произнесено это было 6 августа…
Какая дивная концовка для книги!
Его речь 6-го, ее смерть 7-го и
моя речь 10-го
{179}.
* * *
Я решила писать Демичеву. Завтра.
29/VIII 65
Письмо Демичеву я написала и послала.
1/IX 65
Вчера мне сказала Сара Эммануиловна, что Твардовский сказал Фишу, что он, Твардовский, говорил с горкомом и Руденко о деле Бродского. И те согласились, что дело беззаконное, но
«Толстиков сказал – через мой труп».
Толстиков – реальная власть, Верх. Суд – мнимость.
7/IХ 65. Переделкино
Месяц со дня Фридиной смерти.
Перед отъездом – неприятность: от Демичева мне ответа нет, но, очевидно, он запросил Гослит не о том, почему выбрасывают принятые переводы Бродского, а почему они были приняты.
Такого поворота я не ожидала…
Значит, письмо мое принесло вред.
9/IX 65. Переделкино
Чудеса в решете – нет, принесло пользу!
Вчера мне позвонила сюда Юля, что все переводы Иосифа велено в сборнике восстановить. Таков звонок – приказ. Трус и гад Косолапов (вместе со своим покровителем Семичастным) съел гриб.
А сегодня, когда Марина привезла Деду «Правду» со статьей Румянцева об интеллигенции, либерализм в деле с переводами Иосифа сделался
понятен
{180}. Мое письмо нежданно-негаданно попало в самую точку.
А может быть, тут еще сработал мой разговор с Алексиным, которого я просила позондировать Михалкова?
А может быть, тут еще письмо Суркова и Сартра куда-то наверх, о чем мне вчера сообщила Юля?
10/IX 65. Москва
Как я мечтала: «
Саша?
{181} Это ты? Говорит ЛК. Скажи маме: дело пересмотрено, Иосиф свободен».
Нет, ей некуда позвонить.
Вчера – звонок и старческий голос нашей
старушки
{182}:
– В субботу, 4-го, дело пересмотрено, он свободен…
Сегодня – капля яда.
Лев Зиновьевич пошел сам в Верх. Суд РСФСР. Приговор отменен только в части срока; вместо 5 лет – 1 год 5 месяцев (т. е. отбытое наказание) – значит, все-таки он в чем-то виноват был? в чем же? значит, прописки в Ленинграде ему не дадут – и Толстиков, Лернер и Прокофьев снова могут сделать с ним, что хотят…
Все гадают: чье вмешательство побудило Верх. Суд наконец рассмотреть дело? Я думаю – капля долбит камень. Фрида своею записью докричалась до целого мира. На нас Толстиков может плевать. А на Сартра и европейское содружество ему плевать не позволяют. А Сартр, говорят, написал Микояну, что в октябре писатели содружества съедутся в Париже и там разговор о Бродском пойдет
непременно
{183}…
Фридочка, вот что вы сделали своими маленькими сильными руками…
13/IX 65
Позвонил некто т. Мелентьев из ЦК и сообщил то, что я уже знала: «указано Гослиту восстановить переводы
Бродского»
{184}.
17/IX 65. Москва
Вчера вечером на даче мне вдруг стало страшно, что нет вестей об освобождении Иосифа. Стала я звонить в город – Юле, Нике, – никого нет дома. А вечером позвонила мне Света Орлова, что звонил из Коноши Иосиф – ничего там о нем еще не получено… Сегодня я через старушку навела справки в Верх. Суде – бумага послана в Архангельск 9 сентября.
Я дала ему телеграмму.
22/IX 65. Переделкино
Сегодня здесь был Солженицын.
Беда: 7/IХ он взял из «Нового Мира», из сейфа, 3 экз. своего романа и отвез друзьям. 11/IХ там был обыск… Искали у хозяина какие-то теософские сочинения – всерьез? или для виду? неизвестно – и напоследок спросили: а что в этом чемодане? белье? Хозяйка ответила правду.
Они унесли чемодан.
– А роман мой обладает большой убойной силой, – говорит Солженицын. – Теперь они его читают.
Один экз. он сейчас же снес в ЦГАЛИ. Не знаю, по правде, зачем… Ведь ЦГАЛИ это то же министерство.
В Рязани житье ему плохое. Квартира в старом, развалившемся деревянном доме, напротив – база или склад, где бывает 40–50 грузовиков в день. Жить нельзя.
Он хотел перебраться в Обнинск. Жена его прошла там по конкурсу в каком-то институте. Но начальство отклонило ее принятие – всякими ухищрениями: Обнинск, как и Рязань, ненавидит Солженицына. (Разумеется, не население, а начальство.) И ненавидит не по приказу свыше, а из глубины души.
Рассказал, какие о нем распространяются слухи – нарочно, начальством:
Сначала Павлов заявил, что он
уголовник
{185}.
Теперь инструкторы сообщают слушателям, что он был в плену, что он – власовец, что он был полицаем…
Арестованы – уже довольно давно – Синявский (автор предисловия о Пастернаке) и переводчик Даниэль. Их обвиняют в том, что они – Абрам Терц.
Всюду ищут самиздат.
* * *
От Иосифа сведений нет. По-видимому, он еще в Коноше.
Я попрошу известинцев позвонить в Архангельскую область, куда 9/IХ Верх. Суд послал свое решение.
24/IX 65. Москва
Алёна ходила в Верх. Суд и выяснила, к нашему ужасу, что по ошибке решение об Иосифе заслано вместо Архангельской области – в Ленинградскую… А он, бедняга, звонит оттуда, спрашивает, когда же.
