— И зря не смыслишь! Это знание может в один прекрасный день тебе ох как пригодиться, — заявил Дважды-Растворенный с неожиданной горячностью. — Всего лишь одна крупица информации может заставить тебя взглянуть на вещи по-новому, увидеть выход из тупика и просто избавиться от тоски и согреть сердце. Вот почему я подвожу тебя к тому простому факту, что если проследить историю рок-музыки до самых корней, то, миновав ритм-н-блюз, простой старый добрый блюз, джаз, уличный джагбэнд,
[24]
придешь к самому сердцу, к музыке, рожденной из простых радостей и горестей жизни, — к музыке церковных гимнов. Ты вернешься назад к чистым и резким голосам, полным хвалы и боли, и увидишь триллион черных лиц, которых никогда не показывали по телику, на концертах которых никогда не собирались огромные толпы, которые отродясь не разъезжали на роскошных машинах, у которых не было ни гроша за душой, чтобы записать свои песни на студии, однако они не теряли веры, когда кто-нибудь крал их музыку.
— Дважды-Растворенный, — сказал я, — это была справедливая речь, произнесенная с подлинной страстью и потрясающим красноречием, но этот «кадиллак» ты не получишь, как ни намекай.
— Но чувак, — широченно улыбнулся он, — я бы та-а-ак круто смотрелся, рассекая по улицам в этой тачке! Только, конечно, для начала пришлось бы перекрасить ее, перебить номера и выправить новые документы.
— Ну уж нет! Ты сам виноват. Если б ты не довел меня до паранойи, расписывая, как за мной гоняются люди Мусорщика, я бы не чувствовал такой ответственности и, может, и решился бы расстаться с машиной. — Отчасти это была правда, но невысказанная причина была куда проще, и мы оба отлично это сознавали: доставить «кадиллак» по месту назначения должен был я, а не он.
Дважды-Растворенный был само сочувствие:
— Ответственность — это тяжкий груз, брат. Позволь мне снять ношу с твоих плеч.
— Не будет этого, — заявил я ему. — И ведь сам знаешь.
— Джордж, ты просто купился на мою шутку, что, мол, я сам бы не отказался от такой тачки. На самом деле все не так. Она слишком хороша для выскочки вроде меня. Я бы отдал ее Чаку Берри, или Отису Блэквеллу, или Маме Торнтон, или кому-то еще из несостоявшихся звезд, выплескивающих свою страсть в хоре или на подпевках.
— Ну уж нет. Это посмертный дар, таким он и останется. Меня воротит при мысли, что Чак Берри или еще кто из той же шайки протянет свои жадные ручонки к этому роскошному «Эльдорадо».
— Я ведь не пытаюсь тебя обдурить, Джордж. Я и правда уверен, что те два типа вовсю разыскивают тебя. Ты того и гляди по-крупному влипнешь.
— Ты и про музыку все верно говорил, — примирительно заметил я. — Она принадлежит тем, кто ее сочинил…
— Ага, просек! Но не такой уж я и озверелый расист: церковные гимны не то чтобы принадлежат черным, просто мы лучше их чувствуем. Гимны, рок, Бетховен, кантри — вся эта музыка если кому и принадлежит, то только Святому Духу. Эта твоя Харриет через музыку почувствовала, что такое любовь. Так уж получилось, что это были песни Боппера, да упокоится его душа в роке, но если копнуть поглубже — окажется, что за его музыкой стоит Святой Дух. Ты задумал принести огненную жертву, возжечь во имя любви свечу на каменном алтаре, и я не имею ничего против. Но если у могилы Боппера будет слишком многолюдно — слышишь меня? — ты можешь передать подношение прямо Святому Духу. Уж он-то позаботится, чтобы Боппер получил свое.
Я хотел было возразить, но Дважды-Растворенный вдруг вскинул руку, призывая к тишине. Его ладонь дрожала.
— Есть! — ликовал он. — Господь — да будет Он благословен! — только что говорил со мной. Я ясно слышал Его голос прямо у себя в голове. Ну-ка, покрепче держись за баранку, Джордж, и слушай: ПРЕСВЕТЛАЯ ТВЕРДОКАМЕННАЯ ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ!
— Мне нравится, — закивал я, разделяя его радость.
И стоило мне только произнести эти слова, как в моем одурманенном мозгу тоже прозвучал голос (сильно напоминающий мой собственный). Он сказал: «Если не к его могиле, то к месту гибели». И передо мной открылась новая невероятная возможность: сделать свой жест шире и масштабнее, посвятить его еще и Ричи Валенсу (в честь Донны) и Бадди Холли (в честь миллионов его поклонников), ну и Святому Духу тоже. Принимая во внимание предостережения Дважды-Растворенного — дескать, Мусорщик мог нанять кого-то из своих нечистоплотных дружков, чтобы они поджидали меня на могиле Боппера, — имеет смысл подкорректировать планы и доставить «кадди» не к могиле, а на место авиакатастрофы, преподнести тачку в дар им всем и заодно избежать риска.
Я поделился своей идеей с Дважды-Растворенным.
— Да! — воскликнул он. — Хитро придумано! Ну, а теперь скажи: не я ли твердил твоей неверующей заднице, что Господь хранит нас? Не для того ли я проповедовал тебе о Книге Иова, чтобы твои уши открылись Его буреподобному гласу? О, слава, слава и аллилуйя Святому Духу! Ты услышал Господне Слово твердо, без сомнений и ясно, как божий гребанный день! Точно так же Он вложил мне в уши и название моей церкви!
— Погоди-погоди, — охладил я его восторги. — Не то чтобы я сомневался в Боге, но тот голос я слышал не так уж и ясно. Не исключено, что я всего лишь болтал сам с собой.
— Джордж, — устыдил меня Дважды-Растворенный, — учись принимать божественную благодать, не противясь.
— Я просто не уверен, что это был Бог…
— Точно Он, кто же еще? Уж я-то знаю, Он ведь только что говорил со мной. Это Он вбил мне в голову это чудесное название! А раз уж Он был тут поблизости, то, видимо, решил дать полезный совет и тебе — Он ведь не любит лишних телодвижений, вкапываешь? Вот и придумал обработать двоих одним махом, чтобы второй раз к нам сюда не гонять! — Должно быть, мои сомнения явственно отражались на лице, поэтому Дважды-Растворенный не унимался: — Джордж, чувачок, не совершай ошибку. Не надо сомневаться в советах, которые спускаются к тебе свыше. Понял, что я тебе говорю? А?
— Нужно прислушиваться к откровениям, — резюмировал я его речь.
— Не просто прислушиваться, как ты слушаешь музыку, нет! Нужно принимать их всем сердцем. Вкапывать. Использовать их. Оседлывать их и скакать. И главное — самое-самое главное — отдавать что-то взамен. Чтобы ток постоянно бежал по проводам, не прерывался. Пусть в Его голосе вечно звучат молитва и хвала, а не гнев и порицание. Уважай изобильность и щедрость Святого Духа, и сам будь столь же щедр. Загляни в кошелек своей души и отслюни сколько не жалко.
— Кстати, стоило мне только услышать, как сладко звучит название твоей церкви, как я подумал: ничто не сделает меня счастливее, чем небольшое пожертвование ради воплощения твоей мечты. Можешь называть это инвестициями в веру.
— Эй, ты чего? Разве ты видишь у меня тарелку для сбора пожертвований?
— Это только потому, что ты пока и тарелку-то себе позволить не можешь. А ведь она тебе понадобится, а в дополнение к ней еще и свежая древесина для креста и деньги, чтобы на первое время арендовать помещение, где будет собираться паства.
