— Абсолютно уверен. В таких вещах я не ошибаюсь.
— Предыдущим моим пассажиром был священник из Пресветлой Твердокаменной Церкви Святого Освобождения. С ним говорил Господь. Один бог. Это монотеизм, так? А ты вот рассуждаешь о «богах». Их как минимум больше одного. Голоса из пространства, с Небес и из телефонной трубки — похоже, мир так и кишит сверхъестественными существами. Сам-то я лично с ними не знаком. Мне они ни словечка не сказали. Ну, может, шепнули разок-другой, но ничего такого, о чем бы я мог заявить без сомнений.
— Знаешь, что меня пугает? — сказал Лью. — Я боюсь, что однажды буду как обычно сидеть с телефонной трубкой и записывать имена потерянных душ, и в списке окажется мое имя.
— Ну и что? Брось в копилку доллар девяносто восемь, как остальные, — и все дела.
— Да, пожалуй, — продолжал он взволнованно, — но не думаю, что в моем случае все будет так просто. Боги говорят, что единственный рубец, который невозможно изгладить, это тот, что находится внутри. Если бы такое случилось со мной, я бы, наверное, испугался ответственности и попытался продать свою душу им.
— И они бы, наверное, ее купили. — Я притормозил, чтобы высадить его. — Извини, что бросаю тебя вот так, посреди дороги. Не знаю, что со мной творится, но… видимо, я должен поблагодарить тебя за помощь.
— Не за что, — отмахнулся Лью. — Знаю, ты все равно меня не послушаешься, но не стоит тебе сейчас ехать дальше, не отдохнув. Это только во вред.
— Еще три часа, и я буду отмокать в горячей ванне. — Я подрулил к обочине и остановился. — Меня так и подмывает похитить тебя насовсем ради интересной компании и мудрого совета, но я и впрямь должен сейчас побыть один и собраться с мыслями.
— Соберись как следует, — напутствовал меня величайший коммивояжер в мире и помахал рукой на прощание.
Я покатил дальше, но успел разглядеть в зеркале заднего вида, как Лью перебежал на другую, ведущую на юг, сторону дороги и поднял руку с оттопыренным большим пальцем. Очевидно, собирался вернуться туда, откуда только что приехал. Хм, еще один повод для размышлений…
Но не помню, чтобы я думал об этом (и вообще хоть о чем-то думал) по пути в Де-Мойн. Саму поездку я тоже не могу припомнить. Единственным доказательством того, что я все-таки добрался до места, было следующее утро, когда я проснулся в де-мойнском мотеле. А между минутой, когда я попрощался с Льюисом Керром, и утренним пробуждением — черная дыра. Нет, вру, в голове задержалась парочка деталей, но если это были самые яркие фрагменты, тогда понятно, почему все остальное стерлось из памяти. Пожалуй, самым сильным воспоминанием было чувство гнева и безысходности, как будто меня изгнали из рая. Припоминаю огромную зеленую фигуру, манившую меня к себе. Потом я дал денег болезненному юнцу с торчащим кадыком, который — если не считать пронзительнозеленого пиджака — смахивал на ученика бальзамировщика. Среди всего этого затесался и один приятный отрывок — чувство неземного облегчения, когда я скользнул в горячую, исходящую паром ванну. Но следом за ним шло воспоминание, как я с криком проснулся в холодной грязной воде, жутко перепугавшись, что утопил свою душу. Помню, как вцепился в край ванны, выбрался из нее и зашлепал по холодному линолеуму. И самая отчетливая часть — взрыв горечи во рту, когда я корячился на четвереньках у унитаза и блевал. Помню, как потом тащился к кровати, по дороге наткнулся на настенный обогреватель и врубил его на полную мощность, чтобы не умереть от переохлаждения. Как был мокрый, так и рухнул на постель и заполз под одеяло. Последний осколок воспоминаний был настолько смутен, что вполне мог оказаться сном: бившая меня дрожь перешла в конвульсии, и я молился, чтобы это прекратилось, прежде чем мой скелет рассыплется на части; просил снисхождения у всех богов, каких только мог припомнить, от Аллаха до Яхве. А потом ничего.
Возвращаясь, память меня не пощадила. Я проснулся наутро, весь трясясь, с замирающим от ужаса сердцем, как будто меня от души стегнули кнутом. «Телефон! — пронеслось у меня в мозгу. — На тумбочке. Справа». Я увидел его. Желто-зеленый пластмассовый аппарат, похожий на кукурузный початок. «Не надо!» — крикнул я, но он все равно зазвонил опять. Я потянулся к трубке, но тут же замер — в голове у меня раздался тревожный сигнал: «Кто может знать, что я здесь?» Мощный прилив адреналина привел мозговые шарики и ролики в движение; они слегка пробуксовывали, но все-таки вертелись. Телефон продолжал трезвонить. «Никто не знает, что я тут, где бы это „тут“ ни находилось». Еще один звонок. Может, меня тоже вызывают боги? И еще один. Кто бы ни изобрел эту так называемую телефонную «трель», он заслуживает того, чтобы ему просверлили черепушку тупым сверлом и сделали из нее решето. Я схватил трубку, поднес ее к уху, но ничего не сказал.
— Доброе утро! — послышалась заезженная запись звонкого и бодрого женского голоса. — Мы позвонили вам, чтобы разбудить, как вы и просили. — Не помню, чтобы я просил о таком, но, с другой стороны, я вообще мало что помню. Я расслабился, а голос тем временем продолжал: — Спасибо, что остановились у нас в мотеле «Веселый зеленый великан». Если вы проголодались, советуем заглянуть в «Блинный рай», удобно расположенный по соседству с мотелем. И, пожалуйста, имейте в виду, что длительное расстройство пищеварения или наличие крови в вашем стуле могут оказаться первыми симптомами рака прямой кишки. Если у вас появятся подобные симптомы, немедленно проконсультируйтесь у врача. Были рады вам помочь. Надеемся, что вам у нас понравилось. Если вы уезжаете уже сегодня, желаем вам безопасного и приятного путешествия. Заглядывайте к нам на обратном пути!
Рак прямой кишки? Кровь? Стул? Мой разум отказывался это воспринимать. Я все еще прижимал трубку к уху.
— Доброе утро! — начала она по новой, и я внимательно прослушал кусок про симптомы рака прямой кишки, а потом решительно повесил трубку. В комнате воняло застарелой сыростью. Меня бросало то в жар, то в холод. Постель выглядела так, будто я всю ночь кувыркался со стаей русалок. Я вдруг словно одеревенел и впал в полубессознательное состояние. Мышцы подергивались и сокращались сами собой. Мне было нехорошо. А если уж говорить откровенно, я чувствовал себя дряхлой развалиной. Перед внутренним взором вертелось только одно: нужно принять дюжину таблеток спида, причем как можно скорее, пока я не превратился в бессмысленный комок водорослей.
А таблетки у меня… где? В бутыли. Бутыль с наркотой. Она где-то хранится. Точно, под сиденьем в тачке. В тачке? А где тачка? Где я ее припарковал? Ключи? Штаны? Страстно желать наркотика и одновременно думать очень сложно, особенно если у тебя еще и провалы в памяти.
Если ты полагаешь, что я так и выскочил из номера с голым задом, сжимая в потной ладони ключи, и забегал по парковке в поисках чего-то огромного, белого, с выступающими сзади «плавниками», в которые встроены сдвоенные фары, то ошибаешься. Ты забыл о моей цели — впрочем, я и сам-то вспомнил о ней только в самый последний момент, ведь прежде мои мысли были заняты переутомлением, амнезией, наркотическим отходняком, дорожными передрягами и раком прямой кишки в побудочном звонке. Это был последний день моего путешествия, мне предстояло довести миссию до конца, а я чуть было не упустил это из виду.
