Противника рядом не было. Как пришёл, так и ушёл. Видать, понял, что с Сайгоном шутки плохи.
То тут, то там открывались двери. Слышался приглушённый шёпот. Обитатели служебных помещений боялись — все они ждали, что за ними вот-вот придут.
Сайгон включил фонарь и, посветив вниз, поднял с пола заточку, брошенную тем, кто входит без стука. Метростроевцу нанесли визит вовсе не для того, чтобы побеседовать о том о сём. Зарезать хотели. Старику повезло, что рядом оказался спасатель.
— Павел Терентьевич, такое дело… Я и мои товарищи, мы идём на станцию Днепр. Мы знаем, что там есть проходческий комплекс. С его помощью мы будем рыть туннели. Новые туннели… Чтобы всем места хватило. Чтобы не было войны… Эх! Долго объяснять… В общем, нам нужен специалист. Вы.
Сайгон посветил на старика. Тот что-то быстро написал в блокноте.
Сайгон прочёл: «Безумие!!!» и тяжело вздохнул:
— Павел Терентьевич, или вы идёте с нами, или вас навестят, когда меня не будет рядом. Они вас в покое не оставят. — Он протянул старику заточку.
На этот раз в блокноте было написано: «Хоть к чёрту на кулички, лишь бы отсюда подальше».
Глава 20
КРЕЩАТИК
Чуть ли не в первый день после войны какие-то отморозки отрезали Павлу Терентьевичу язык. С тех пор метростроевец использовал для общения шариковую ручку, маркер или карандаш — всё, что писало. Но с каждым годом всё сложнее было доставать канцтовары. Обычная в прошлом бумага в метро стала неимоверным дефицитом, который пожилому человеку оказался не по карману. Поэтому Павел Терентьевич попусту не «болтал». Привык экономить.
— Это Павел Терентьевич, метростроевец. Он согласился пойти с нами.
Спасатели по очереди представились. Мышка долго жал старику руку и глупо улыбался.
— Нам здесь больше нечего делать. — Фидель закинул на спину рюкзак. — Тут становится жарковато.
Словно подтверждая его слова, загрохотали выстрелы.
Взглянув на вспышки, хорошо заметные в темноте, Сайгон сразу понял, в чём дело:
— Там служебные помещения. Началась расправа над неугодными. Павла Терентьевича будут искать. Есть у него тут доброжелатель.
Злые и голодные спасатели покидали бывшую Театральную. Крались в темноте, словно воры. А ведь станция не спала… Обитатели её хоть и не присутствовали на резне в служебных помещениях, зато крики раненых и хлопки выстрелов слышали отлично. Обыватели сидели по своим норкам. Никто не вышел вступиться за тех, кого убивали.
У входа в туннель спасателям преградила дорогу местная дружина. По всему — те самые парни, что должны были бы сидеть на блокпостах. Оно и понятно: в туннеле и страшно, и скучно, на станции куда веселее.
— Эй, далеко собрались? — поинтересовался командир дружинников, небритый, коротко стриженный детина лет двадцати. Рожа самоуверенная, так и просит, чтобы по ней двинули прикладом.
Ответил Фидель:
— Да вот по Крещатику хотим прогуляться, на каштаны посмотреть.
Дружинник юмора не понял. Или же виду не подал.
— Каштаны — это отлично, Крещатик — ещё лучше. Но у нас приказ: всех на станцию впускать и никого со станции не выпускать.
— Командир, а может, договоримся? — шагнул вперёд Сайгон и выразительно потёр большим пальцем об указательный.
— Конечно договоримся! — обрадовался дружинник.
Его товарищи, а было их десятка полтора, дружно загоготали. Только теперь Сайгон заметил, что командир дружинников сидел на большом полиэтиленовом мешке, доверху набитом жетонами.
У фермера аж дыхание перехватило. Целый мешок?! Ну ничего себе!!!
Рядом с командиром — точнее, возле мешка — перетаптывался низенький мужичок, весь покрытый татуировками. В руках он держал два больших пакета — один с измельчёнными зелёными листьями, а второй со шляпками мухоморов. Всё это добро перекочевало к небритому детине, который встал с мешка, позволив мужичку хорошенько зачерпнуть жетонов. Низенький — не местный. Татуировки, как у типов с Вокзальной. Наркокурьер, что ли?
Черт, да они тут все под кайфом, оттого и ржут невпопад…
Экспроприировали у населения Театральной жетоны и теперь спускают их на дурь. Во имя светлых идей, конечно. Если так и дальше пойдёт, то скоро на станции начнётся голод. На хавчик пробьет — и начнется…
— Так что, договоримся? — Командир дружинников откровенно веселился. — Вы спляшете, песенку споёте, а я вам заплачу! — Он потёр пальцем о палец, передразнивая Сайгона. — От нас бесплатно никто не уходит!
Он прицелился Фиделю в голову и выстрелил.
Видно, двоилось в глазах: пуля вжикнула в сантиметре от виска.
И тут команданте нанес ответный удар.
С яростным рыком накинулся на небритого детину — и ребром ладони перебил ему горло. Тут же атаковал следующего коммунара. Ногой в живот — бедолагу согнуло пополам, Фидель не оставил ему ни единого шанса — с хрустом свернул шею.
Дружинники оторопело уставились на труп с вывернутой головой.
— Эй, вы чего?!..
Заклацали автоматы… Выстрел!
И завертелось.
Растаман орудовал ружьём как дубинкой. Ещё два раскроенных черепа. И ещё, и… Нож Сайгона пробил с хрустом грудину, попал в сердце. Выдернул красное… Мышка тоже не скучал. Не тот он человек, чтобы оставаться в стороне.
Сплясать вам, товарищи коммунары? И песенку спеть?
Ну как, нравится танец? Хорошо поём? Шантрапа…
Через несколько мгновений было кончено. Дружинники полегли всем составом. Наркоторговец, стоя на коленях, молил о снисхождении. Че велел ему убираться, что тот с большой радостью и сделал — ползком.
Растаман хлопнул Мышку по плечу, тот понял товарища без слов. Вместе они принялись обыскивать трупы коммунаров. Трофеи: немного патронов, пара банок с тушёной крольчатиной и десяток фляг с водой. Откровенно говоря, негусто.
— А я думал, мы не шакалим. — Сайгон вспомнил расставание с Вайдой.
— Чрезвычайные обстоятельства, — насупился Фидель. — И не сравнивай нашего погибшего товарища с этой шушерой. — Он помолчал секунду, потом добавил: — Малыш, ты ведь знаешь, из чего мы делаем добро? Кстати, а куда подевался твой старикан?
Сайгон обернулся и, подсветив, увидел, как Павел Терентьевич ковыляет прочь. Похоже, метростроевца так впечатлила расправа над дружинниками, что он решил остаться на Театральной. Коммунары его меньше страшили, чем спасатели.
— Может, ему с нами не по пути?
— Знаешь, что? — Полуулыбка исчезла с лица команданте, голос стал ледяным. — Прихватить с собой этого старпера — твоя идея. Иди и верни его!
* * *
В туннеле было жарко и душно.
