Можно сдружиться со взрослой дочерью так, как никогда не удастся со взрослым сыном. Вот что отнял у Рейчел Коннор: все будущие отношения, которые она могла построить с Джейни.
«Я не первая мать, потерявшая ребенка, – повторяла себе Рейчел весь следующий год. – Я не первая. И последней не стану».
Разумеется, это ничего не меняло.
Прозвенел звонок, объявляя об окончании учебного дня, и спустя считаные секунды из классов хлынули дети. Слышался знакомый вечерний гомон ребяческих голосов: смех, крики, плач. Рейчел увидела, как внук О’Лири подбежал к бабушкиной инвалидной коляске. Он едва не упал, поскольку обеими руками неловко держал огромное картонное сооружение, покрытое алюминиевой фольгой. Тесс склонилась рядом с коляской, и они втроем принялись рассматривать эту штуковину, чем бы она ни была – может, космическим кораблем? Несомненно, дело рук Труди Эпплби. Забудьте об учебной программе. Если Труди решила, что первоклассникам следует строить космические корабли, так оно и будет. Лорен и Роб в итоге останутся в Нью-Йорке. Джейкоб обзаведется американским выговором. Он будет есть на завтрак блинчики. Рейчел никогда не увидит, как он выбегает из школы с чем-то, покрытым алюминиевой фольгой. Полиция ничего не предпримет в связи с пленкой. Они просто подошьют ее к делу. У них, вероятно, даже не найдется видеомагнитофона, чтобы ее просмотреть.
Рейчел повернулась обратно к монитору и безвольно уронила руки на клавиатуру. Она двадцать лет жила в ожидании того, чего не произойдет никогда.
Глава 28
Зря она предложила ему выпить. И о чем она только думала? Бар был полон молодых и красивых людей навеселе. Тесс невольно их разглядывала. Все они казались ей старшеклассниками, которым посреди учебной недели стоило бы делать уроки дома, а не визжать и вопить в баре. Коннор нашел столик, что уже было удачей, но располагался он рядом со сверкающими и гудящими игровыми автоматами. По тревожной сосредоточенности, появлявшейся на лице Коннора всякий раз, когда она открывала рот, было понятно, что ему с трудом удается ее расслышать. Тесс прихлебывала из бокала не особо хорошее вино, голова ее начинала болеть. Ноги ныли после долгой пешей прогулки вверх по склону от дома Сесилии. По вторникам вечером они с Фелисити занимались вместе бодикомбатом, но больше времени на упражнения ей никак не удавалось выкроить между работой, школой и всеми дополнительными занятиями Лиама. Черт, она ведь заплатила сто девяносто долларов за уроки боевых искусств, к которым Лиам должен был приступить в Мельбурне как раз сегодня!
И вообще, что она здесь делает? Она и забыла, насколько Сидней уступает Мельбурну по части баров. Вот почему вокруг нет никого старше тридцати. Если ты взрослый человек, живущий на северном побережье, тебе приходится пить дома и укладываться в постель к десяти вечера.
Она скучала по Мельбурну, по Уиллу, по Фелисити. По всей своей жизни.
Коннор подался вперед.
– У Лиама неплохая зрительно-моторная координация! – крикнул он.
Ради всего святого, это теперь что, родительское собрание?
Когда Тесс днем забирала Лиама из школы, настроение его казалось приподнятым. Он ни словом не упомянул покинутых домашних, зато без умолку рассказывал, как на голову превзошел всех на охоте за пасхальными яйцами. И как поделился добычей с Полли Фицпатрик, у которой состоится замечательная пиратская вечеринка, куда приглашен весь класс. И как они играли в действительно веселую игру с парашютом на стадионе. А на следующий день будет парад пасхальных шляп, и их учительница собирается нарядиться пасхальным яйцом! Тесс не знала, чтó именно – новизна обстановки или шоколадная эйфория – настолько его осчастливило, но, по крайней мере, пока Лиам определенно не тосковал по прежней жизни.
– Ты скучаешь по Маркусу? – спросила она.
– Не особо, – ответил Лиам. – Маркус – тот еще вредина.
Он отказался от помощи в изготовлении пасхальной шляпы и сотворил нечто потрясающее из старой соломенной шляпы Люси, использовав искусственные цветы и игрушечного кролика. Затем он съел весь свой ужин до крошки, распевая песни, искупался в ванне и к половине восьмого уже крепко спал. Что бы ни случилось, в ту школу в Мельбурне он не вернется.
– Ему она досталась от отца, – вздохнула Тесс. – Неплохая зрительно-моторная координация.
Она отпила большой глоток дрянного вина. Уилл никогда не водил ее в подобные места. Он знал все лучшие бары в Мельбурне: крошечные, стильные, неярко освещенные, где он сидел за столом напротив нее и они разговаривали. Их беседы никогда не спотыкались. Им по-прежнему легко удавалось рассмешить друг друга. Они выбирались отдохнуть каждую пару месяцев – только вдвоем, посмотреть представление или поужинать. Разве не так полагается делать – время от времени поддерживать свой брак приятными «свиданиями»? Правда, она терпеть не могла это слово.
Пока они выходили в свет, Фелисити приглядывала за Лиамом. Вернувшись домой, они обязательно садились выпить с ней и рассказывали о прошедшем вечере. Иногда, если было уже слишком поздно, она оставалась на ночь, и утром они завтракали все вместе. Да, Фелисити была неотъемлемой частью их свиданий.
Может, она лежала в гостевой спальне, мечтая оказаться на месте Тесс? Может, поведение Тесс было невыразимо жестоким по отношению к Фелисити, хоть и непреднамеренно?
– Что-что? – переспросил Коннор, подавшись вперед и прищурившись.
– Ему она досталась…
– Ура-а! – взорвалась толпа вокруг игрового автомата. – Ну ты даешь, сукин сын, ну даешь!
Симпатичная девочка (Фелисити назвала бы ее страшненькой) хлопнула друга по спине, глядя, как автомат извергает поток монет.
– Ура, ура, урра-а!
Широкоплечий юнец, лупя себя кулаками по груди на манер самца горилллы, качнулся вбок и едва не рухнул на Тесс.
– Поосторожней, приятель! – воскликнул Коннор.
– Прости, мужик! Мы только что выиграли… – Паренек обернулся, и его лицо озарилось радостью. – Мистер Уитби! Эй, ребята, это мой физрук из начальной школы! Он был вроде как лучшим физруком на свете. – Он протянул руку, и Коннор встал, чтобы ее пожать, виновато покосившись на Тесс. – Как у вас, на хрен, дела, мистер Уитби?
Паренек засунул руки в карманы джинсов и замотал головой, глядя на Коннора, явно охваченный сентиментальными чувствами.
– У меня все хорошо, Дэниел, – ответил Коннор. – А у тебя?
– Знаете что? – Внезапно молодого человека озарила потрясающая идея. – Я сейчас поставлю вам выпивку, мистер Уитби. С гребаным удовольствием. Серьезно. Простите, что я выражаюсь. Наверное, я пьян. Что вы пьете, мистер Уитби?
– Знаешь что, Дэниел, это было бы просто замечательно, но мы, вообще-то, уже собирались уходить.
Коннор подал руку Тесс, и она оперлась на нее так естественно, как будто они годами состояли в близких отношениях.
– Это что, миссис Уитби? – Паренек окинул Тесс завороженным взглядом с головы до ног. Оглянулся на Коннора, широко, с хитринкой ему ухмыльнулся и показал оттопыренный большой палец. А затем снова повернулся к Тесс: – Миссис Уитби. Ваш муж – легенда. Настоящая легенда. Он учил меня, как это, прыгать в длину, и играть в хоккей, и в крикет, и… Ну, вроде как каждому спорту на всем гребаном свете. И, видите ли, я выгляжу крепким, знаю, и вас это, возможно, удивит, но я не особо ловкий. А вот мистер Уитби, он…
