Книга Человеческий панк, страница 26. Автор книги Джон Кинг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Человеческий панк»

Cтраница 26

Элтона Джона, свалка перемещается к двери. Микки Тодд накернивает одному из Джефферсонов и отходит к Делани и Чарльзу Мэю. Это он зря, потому что двое из кодлы Джефферсонов тут же развешивают им по ушам. Джефферсоны собирают своих в кучу и уходят, попутно вышибая стёкла, тут какой-то пьяный урод пристаёт к Дэйву, закон жизни — всегда находится кто-то старше, сильней, кто может наехать, отнять деньги, избить тебя, кинуть в канал, в конце концов, просто потому, что может, потому что ты панк, или чёрный, жёлтый, белый, у тебя слишком длинная или слишком короткая причёска, или ты пьёшь в другом баре, живёшь на другой улице — какая разница? Мне тоже без разницы, сколько ему там лет, я предлагаю ему валить отсюда, и, бывают же чудеса, он сваливает, а в это время, судя по вспышкам, является полиция, всё начинает успокаиваться, вот так мы и живём здесь, в Англии, это и моя жизнь, моя Англия — ди-джей чувствует то же самое, потому что звучит «Боже, Храни Королеву» [19] .

Какой-нибудь безмозглый слюнявый любовный хит сейчас успокоил бы всех, но он верен the Pistols.

Когда начали ставить уж полную парашу, я говорю Дэйву, что выйду подышать, а то яйца потеют — жуть.

— Вон Трейси, похоже, одна, — говорит он. — Похоже, он ей заправил и свалил.

Сижу на ступеньках, гляжу, как полиция разговаривает с вышибалами. Джефферсоны давно смылись, кто-то из бара подметает стекло. Подходит Дебби и садится рядом.

— Музыка сегодня так себе.

Сто лет её не видел. Симпатичная.

— Я слышала про Смайлза, — говорит она, — Как думаешь, он поправится?

Говорю, что всё будет хорошо, она наклоняется и целует меня. Не успеваю опомниться, как её язычок оказывается у меня во рту, а рука сжимает ширинку. Её рот сладкий, с привкусом рома и чуть-чуть дыма. Оглядываюсь вокруг, но никто не смотрит на нас. За углом темно, и мы уже там. Дебби осторожна, как всегда, медленно двигает рукой, но я слышу «нет», когда хочу забраться под юбку.

— Кто-нибудь увидит. Просто дай мне тебя сейчас приласкать.

Ну, не знаю, по мне — так сидеть с задранной юбкой, раздвинутыми ногами и ласкать чужие яйца — значит напрашиваться на приключения. Я всего лишь пацан и чувствую, как сперма просто рвёт мне штаны, стремясь на волю. Весьма довольная собой Дебби просто любуется мною, как будто я беглый персонаж из передачи о дикой природе. Штаны мои совсем мокрые, крыша едет, и всё, о чём я сожалею — нам негде уединиться. Вот так всегда.

— Джо, дуй сюда, — кричит Дэйв, я аж подпрыгиваю. — Мы идём за хавкой.

— Бегом, дрочила, — зовёт меня Крис, — жрать охота — пипец.

Звучит последняя песня перед закрытием, копы стоят вместе с вышибалами и смеются. Через минуту все повалят на выход. Предлагаю Дебби проводить её домой, но она отназывается — пойдёт с кем пришла. Девчонкам нужно держаться вместе. Она вытирает руку носовым платком, целует меня в щёку и идёт в зал. Обычно гормоны так давят на мозги, что погонять шкурку два-три раза в день — нормальное дело. Но я целую неделю даже не вспоминал об этом, поэтому теперь просто плаваю в сперме, как будто мне снова двенадцать, и я только что проснулся. Только вот в двенадцать всё гораздо проще — ни девчонок, ни музыки, которая опять же заставляет думать о девчонках — ты так же, как все, сам себя утешаешь и посылаешь на фиг тех, кто говорит, что он этого не делает.

— Есть хочу, сил нет, — говорит Крис, — Сегодня разорюсь на хот-дог. За Смайлза.

Идём дальше, прикалываемся, толкаемся, сегодня всё хорошо. Отхожу за угол отлить, заодно привожу себя в порядок, догоняю остальных. Дэйв украшает мой десятидырочный мартен огромной зелёной соплёй, загоняю его в угол и вытираю ботинок об его ногу, вот мы уже катаемся по земле, скатываемся в кювет. Никто не хочет уступать, и уже непонятно, в шутку мы или всерьёз, вроде бы и ерунда, но даже друзьям не всё можно позволять, мы оба это знаем, мы уже на дороге, среди окурков и жирных пятен, в спину впиваются камни, пахнет горячим асфальтом, Крис поддаёт ногой светящиеся блоки ограды и пинает в нас, внутри разбиваются лампочки, и я понимаю, что всё идёт неправильно.

— Так! Вы, блядь! Кончайте страдать хуйнёй. В детство впали? Если метнуться кабанчиком, мы будем у фургона первыми. А то сейчас туда дойдёт вся толпа, и мы до утра простоим в очереди.

Хороший повод остановиться, не выясняя, кто победил, мы встаём, отряхиваемся. Разглядываю ботинки — я совсем их запустил, завтра надо почистить. Собираюсь закругляться — попрощаюсь и двину в госпиталь. Говорю Дэйву, чтобы стёр грязь с рожи, а то так и будет ходить как свинья, и мы догоняем Криса.

— Шевелите своими заготовками! — Крис злится, что ему придётся ждать.

Хозяин фургончика нас уже ждёт, в чистом отглаженном фартуке, фургончик тоже чистый и аккуратный. Мы берём по хот-догу и по чашке чая, смотрим, как жарятся колечки лука, набиваем животы. Появляются ещё клиенты, и повар просто носится взад-вперёд, улыбается, шутит, хохочет. Он мне очень нравится, как будто он дружит со всем миром, так он себя ведёт — и невозможно представить, что он кого-то бьёт, даже если война, например. Только не он.

Шляемся сегодня дольше, чем всегда, может, потому, что без Смайлза. Представляю, как рады сейчас Тони и Сталин, больше чем мы, конечно. Интересно, а Майор уже знает? Зашёл бы сказать — да поздно, мамаша выпрет меня. Может, завтра скажу. Вспоминаю про ту ослиную порнушку, и Дэйв начинает пересказывать Крису, что его мать сказала по поводу журнала — а я считаю, сколько секунд потребуется этому тощему мудаку, чтобы заржать.

Через две недели Смайлза выписывают, и мы устраиваем для него настоящий праздник. Сталин едет за ним в больницу, все мы встречаем его дома у накрытого стола и орём «Сюрпри-и-з!». Сталин заставил нас надеть бумажные колпаки, оставшиеся с прошлого Рождества, и Смайлз от хохота чуть не отправился обратно в больницу. Нельзя сказать, что вечер был по-настоящему крутым, всё-таки его устраивал Сталин, накупил Смайлзу его любимой еды, от тартинок с джемом до яиц по-шотландски и пирога с почками плюс гора сандвичей с паштетом. Плюс целые вазы криспов и орехов, да его тётка чего-то там напекла тоже. Будь нам по шесть или семь лет, когда шоколад любишь больше, чем девчонок — то, что надо. Ящик пива, пара-другая покладистых девчонок, поспорить о том, какую музыку ставить, уступить девчонкам, желающим потанцевать — чтобы не сбежали — вот настоящая классная тусовка. Ну, хозяину квартиры ещё проследить, чтобы не разнесли всё в хлам. Правда, такие тусовки заканчиваются обычно довольно тухло — все пьяные, всем скучно, девчонок растаскивают по углам самые предприимчивые, кто не тратит время на трёп. Глянешь — уроды самые натуральные, но девчонок уговаривают на раз-два. Потом приходят, улыбка от уха до уха, и уходят, прихватив заныканное пиво. Остальные — кто блюёт, кто так валяется, кто-нибудь обязательно разобьёт окно.

Сегодня не будет тёмного пива из супермаркета, не будет ни синглов Ramones ни альбомов Clash, ни Боуи, ни Mott the Hoople, ни даже компиляции Woolworth, но это неважно, совсем неважно. Это лучшая вечеринка в нашей жизни, и нам опять по шесть лет, мы набиваем животы, сидя в идиотских бумажных шляпах, и газировка с криспами — предел мечтаний. Смайлз не дошёл до света в конце туннеля, и Сталин снова любит весь мир, как тогда, когда мать Смайлза была ещё жива, мы, совсем мелкие, играли с ней в «передай дальше», Сталин заводил музыку, и все были счастливы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация