— Хочу только вкратце пояснить зрителям: мистер Сандерс — председатель собрания ведьм, так называемого ковена в Ноттинг-Хилл в Лондоне. Чуть позже мы посетим это собрание и посмотрим, что за секреты скрываются за дверьми современного замка черной магии. Может быть, мистер Сандерс поможет нам заглянуть в будущее, все утверждают, что он весьма искусен по этой части. Или, возможно, покажет нам образчики телекинеза, как Ури Геллер, то есть попытается воздействовать на материальные предметы исключительно силой мысли. Но прежде всего, скажите, мистер Сандерс, правда ли, что в вашей вере чуть ли не главное место занимает обожествление силы, которую нам дает так называемый «третий глаз»?
Сандерс скромно кивнул и побарабанил пальцами по столу.
— Совершенно верно, Энрике. Мы считаем, что у всех — я подчеркиваю, у всех людей есть скрытые оккультные способности, и проявить их можно с помощью активации так называемого третьего глаза, или эбориальной железы, если пользоваться научной терминологией.
Он постучал пальцем по лбу. Камера взяла крупный план, и тут же выяснилось, что ногти тоже покрыты черным лаком.
— Она расположена здесь, над переносицей; силовая, или энергетическая железа. Злой глаз, как ее иногда называют арабы. В античные времена ее называли «Глаз циклопа». Когда-то, на очень ранней стадии развития человека, здесь и в самом деле был настоящий глаз. На вскрытии и сейчас можно обнаружить его рудименты…
— Сейчас у нас этого глаза, как такового, уже нет, зато на его месте образовалась железа. И не просто железа, одна из многих. Если я понимаю правильно, при активации этой железы высвобождается огромная энергия?
Мистер Алекс Сандерс улыбнулся в камеру и повернулся к профессору Ван дер Вейдену, сидевшему до этого молча и, казалось, потерявшему интерес к происходящему. Профессор едва заметно, но одобрительно кивнул.
— Я мог бы показать вам пример такой энергии.
— Разумеется, — сказал Торрес, — наши зрители ждут с нетерпением.
Мистер Сандерс вперил в ведущего глаза. Воцарилась полная тишина. Публика в студии замолкла, даже мониторы, как всем показалось, вдруг перестали жужжать. Камера остановилась на Торресе, но, возможно, напрасно — лицо его покрылось крупными каплями пота, его исказила гримаса невыразимого ужаса. Он, дрожа, словно в малярийном ознобе, несколько раз судорожно сглотнул слюну. Наконец, собрав все силы, ведущий встал и хрипло произнес:
— Пока достаточно, мистер Сандерс. Мы переходим к следующему гостю, еще одному подопечному профессора Ван дер Вейдена. Это русский, Николай Рубашов.
Энрике Чуспо Торрес, не садясь, выпил сразу весь стакан минеральной воды и, чтобы успокоиться, попытался мысленно раздеть аппетитную блондинку — ему показалось, что она смотрит на него с определенным скепсисом. В студии появился русский. Энрике рассеянно пожал ему руку — то, что произошло только что, совершенно парализовало его сказочную способность к сосредоточению; он пережил приступ такого страха, какого не испытывал, насколько ему помнилось, ни разу в жизни.
То, что позволил себе мистер Сандерс, программой предусмотрено не было. Утром, обсуждая детали передачи, они договорились, что взгляд медиума вызовет у него необъяснимый зуд в области шеи, но не сильный, примерно такой, какой возникает, когда смотришь на муравейник; то есть все это должно было произвести впечатление самовнушения. Но взгляд Сандерса буквально парализовал его, обратил его сердце в черный комок ужаса; на какую-то секунду Торрес потерял контакт с окружающим миром. И в одном из закоулков своего мозга он услышал смех профессора Ван дер Вейдена и его ядовитый голос: «Ну что, Энрике, надутый хряк? Ты этого не ожидал?»
Он попробовал выиграть время, представляя нового гостя — древнего, белого, как лунь, старика с вьющейся бородой; лицо его выглядело как сплошная паутина морщин.
— Добро пожаловать, господин Руба-шов, — медленно приходя в себя, сказал он. — Вас ведь тоже разыскал профессор Ван дер Вейден, если я не ошибаюсь?
Русский кивнул и рассеянно огляделся, потом дрожащей стариковской рукой почесал ухо. Это немного успокоило ведущего.
— А дело было так, — сказал Ван дер Вейден, — если вы не возражаете, я расскажу, Энрике. Николай не особенно разговорчив. Как мы видим, он очень стар, намного старше, чем мы можем себе вообразить.
Энрике Чуспо Торрес кивнул. Ему стало легче. Пусть голландец поболтает. Он доведет до конца и эту программу. Когда эти полудурки исчезнут из студии, он позвонит жене Урсуле и измученным голосом сообщит, что, к сожалению, должен остаться в студии на всю ночь — готовить программу о брачных играх угря в Саргассовом море, а потом возьмет блондинку-поклонницу в ближайший отель и продемонстрирует ей свои потрясающие мужские возможности.
— Я обнаружил Йозефа-Николая по чистой случайности, — сказал Ван дер Вейден, — благодаря вот этой статье.
Он достал из портфеля газетную вырезку с большой фотографией места аварии.
— Тенерифе, — сказал он, — в марте прошлого года в тенерифском международном аэропорту столкнулись два «Боинга-747». Как мы помним, погибло 597 человек, самая страшная авария в истории гражданской авиации. Остался в живых только один человек — старый русский.
Ван дер Вейден повернул вырезку так, чтобы камера могла дать ее крупный план.
— Здесь мы видим его в больнице Лас-Пальмаса. Врачебное обследование показало, что он непостижимым образом не получил даже царапины.
Профессор загадочно подмигнул камере и достал новую вырезку.
— Четыре месяца спустя. Тяжелая авария в Македонии. Автобус свалился в пропасть в горах, четырнадцать человек погибло, выжил один — старик-русский. Тот же самый… Чтобы понять, в чем тут дело, я начал собирать сведения об этом странном человеке, выходящем живым из любых катастроф. И, как всегда бывает с опытными охотниками, знающими точно, за кем они охотятся, результат не заставил себя ждать. Я обнаружил, что Йозеф-Николай за последние тридцать-сорок лет не раз переживал подобные аварии и катастрофы, все эти случаи документированы АП, УПИ, Рейтер, множеством газет, радиокомпаний, агентствами новостей…
— Первая мысль профессора, — вставил Сандерс, — была чисто умозрительной; он предположил, что Йозеф-Николай бессмертен. Нечто вроде Ута Напиштима, бессмертного персонажа Гильгамеша.
[56]
Того самого, кого бог Эа предупреждал о катастрофах, о великом потопе… он построил ковчег — в общем, библейский Ной.
К Энрике Чуспо Торресу окончательно вернулось мужество.
— Никто, конечно же, не бессмертен, — сказал он. — Ни Бог, ни дьявол, ни наука, даже с помощью всесильной кибернетики, не могут сделать нас бессмертными. Не так ли?
— Конечно-конечно. Но Йозеф-Николай Рубашов очень и очень стар, — сказал Сандерс. — Профессору удалось провести некоторые изыскания за железным занавесом и обнаружить его подлинное свидетельство о рождении. Господин Рубашов родился в Санкт-Петербурге в 1869 году.
