С точки зрения бродячего кота сад был всего лишь безымянной частью безымянной природы. Его не интересовали ни дом, ни люди в нем. Вот уже час он караулил нору мыши-полевки на невысоком, поросшем травой откосе, отделявшем сад от леса. В последнее время им, без его на то согласия, управляла некая темная сила, подавившая его волю и превратившая его в послушный инструмент. Его словно взяли в плен изнутри, его тело позаимствовал кто-то другой, не спрашивая на то согласия. И сейчас он был вынужден отложить свои охотничьи планы и направился в сад.
Он полз в кустах, с презрением поглядывая на силки — садовник повесил их на дереве несколько часов назад — и наблюдая за людьми, этими странными созданиями, недавно пытавшимися прогнать его безумными криками. Прижавшись к земле, кот спустился в канаву и внезапно остановился, вглядываясь в лес. Там, почти невидимый в тени листвы, сидел на развилке дерева очень низкорослый человек — может быть, он спит? Лицо его было закрыто маской. Листья и хвоя покрывали одежду, он сидел настолько неподвижно, что паук начал плести паутину между его ног… Но коту, чьи действия были, хотя и не по его воле, строго целеустремленными, скоро надоело удивляться, и он, прячась за фонтаном, побежал к дому, и несколько мгновений спустя уже стоял перед приоткрытой форточкой в подвал дома.
Он почувствовал запах плесени, чуть-чуть толкнул створку лапой, пролез в образовавшуюся щель и одним прыжком спрыгнул на пол. Несколько мгновений он стоял неподвижно, не понимая, что привело его в этот враждебный дом, населенный его врагами, недавно только гонявшимися за ним и даже хотевшими его пристрелить. Но чужая воля вновь взяла верх. Тот, кто приказывал ему, не терпел возражений. Здесь стояли бочки с пивом, селедкой, солониной; с потолка свисали разнообразнейшие ветчины и колбасы. Бедный бродяга вовсе не был избалован такими деликатесами, и его пасть наполнилась слюной. Но, как ему ни хотелось остаться и заняться всем этим великолепием, ноги сами понесли его дальше. Если бы не короткая кошачья память, требующая непрерывного чувственного стимула, чтобы не пропасть в этом строго детерминированном мире — удары сердца перепуганной жертвы, к примеру, или мышиный писк в полуметре под землей, — если бы не этот недостаток, органически присущий его памяти, он бы наверняка взбунтовался против высшей силы, приказывающей ему продолжить путь.
Осторожно, припадая к полу, словно бы охотясь, он побежал вверх по лестнице.
Кто-то, наверное, служанка, забыл плотно закрыть дверь — видна была полоска света. Кот просунул лапу в щель — она поддалась.
Теперь он находился в огромном освещенном холле. Бесконечный коридор шел через весь дом, и в него открывались двери по сторонам. Никого нет, ни малейших признаков жизни.
Припадая к полу он побежал дальше, принюхиваясь, прислушиваясь, еще не зная, что он должен делать. Из какой-то комнаты послышался смех, в кухне загремела посуда. Снова запахло едой, но неумолимая воля, управляющая его поступками, не позволяла ему остановиться — только вперед, еще одна лестница, покрытая толстым восточным ковром, на второй этаж этого чуждого ему дома, где обычно никаких бродячих котов не было и духу.
По невидимому и неслышимому сигналу он остановился. Теперь он находился в темном фойе на верхнем этаже. Какой-то звук заставил его скользнуть под комод. Он ждал новых указаний.
Когда судья вернулся домой, он услышал возбужденные голоса. Среди гомона собравшейся в салоне прислуги он различил голос жены. Он отвел ее в сторону и спросил, что случилось. Проклятый кот выцарапал садовнику глаз, объяснила она, волнуясь. Тот же самый, что напал утром на судью: он наверняка бешеный.
Садовник лежал на полу с повязкой на лице. Над беднягой склонился врач.
— Вряд ли он будет видеть этим глазом, — вздохнул доктор. — Боюсь, что ничем не смогу ему помочь…
Жена рассказала ему подробно, как развивались события. Выполняя распоряжение судьи, садовник поставил силки с приманкой, но кот не обратил на нее никакого внимания. Тогда он попытался выгнать его из сада, но животное не слушалось. Вся прислуга включилась в охоту на кота, даже она сама, но упрямый зверь обманывал их раз за разом, прячась то в кустах, то на деревьях, то где-либо еще. Наконец, садовник принес дробовик. Два часа он лежал на крыше, ожидая, когда же кот соизволит появиться вновь. Он даже сделал два выстрела, но не попал. Кот, зашипев, исчез в лесу, граничившем с их участком. Все возвратились к своим занятиям, надеясь, что на этот-то раз он испугался.
Но когда их дочки-подростки вышли в сад после обеда, кот вновь был там. На этот раз он был настолько раздражен, что из пасти шла пена, «прямо, как у собаки», как выразилась жена. Он бросился на девочек, и они еле успели скрыться в доме, одна поцарапала колено, а младшая, Мария, подвернула ногу и к тому же потеряла серебряный брелок. И снова садовник вышел с ружьем, но кот словно догадывался о его намерениях — он словно под землю провалился. Часом позже, рассказала жена, он появился опять, но теперь уже в доме! Никто не может объяснить, как он туда попал. Что-то есть жутковатое в этом звере, он словно умеет становиться невидимым.
Раздраженный этим интермеццо, испортившим ему день, судья последовал за женой наверх.
В курительной комнате был чудовищный беспорядок, на полу валялись осколки стекла и фарфора, некоторые картины были порваны, два кресла перевернуты. На ковре кровавые пятна. Комната напоминала поле битвы.
Зверя обнаружила одна из служанок, пояснила жена. Она пошла наверх взять обеденную скатерть, и увидела, что кот нахально уселся на книжную полку. Когда он зашипел на нее, перепуганная девушка побежала за садовником, и тот, вооружившись палкой, поднялся в курительную.
Дойдя до этой части повествования, Розалинда начала тихо всхлипывать. Кот словно сошел с ума, он выгибал спину и шипел так, что брызгала слюна. Садовник начал гоняться за ним по комнате, перевернутая мебель и разбитая посуда — результат этой погони. Когда он загнал кота в угол, тот внезапно гигантским, почти неестественным прыжком бросился на него и выцарапал глаз. Садовник осел на пол, крича, что ничего не видит. Кот в суматохе исчез.
— Где он теперь? — спросил судья. — Где-то в доме, — ответила жена. — Служанка слышала, как он возится на чердаке, но подняться не решилась, зверь совершенно безумен.
Они спустились в салон. Прислуга вернулась к работе. Садовник сидел теперь на стуле, врач щупал у него пульс. Судья спросил, где ружье — там, где и всегда, в сарае для садового инвентаря.
Через несколько мгновений судья был на чердаке. Слабый свет из чердачных окошек позволял ему кое-как ориентироваться в темноте. Тем не менее он все же споткнулся о старый дорожный сундук и громко выругался, ударившись рукой о потолочную балку. Исцарапанная рука снова заболела, и он вздрогнул, вспомнив о словах жены — у кота могло быть бешенство.
Все было тихо. До него доносились только приглушенные голоса снизу — начали накрывать к ужину. Кот, наверное, уже удрал, подумал он. Надо будет завтра вызвать егеря.
