3) Продажу наркотиков следует контролировать. Моим первым действием в качестве шерифа будет строительство на лужайке перед зданием суда помоста для наказания палочными ударами — чтобы публично наказывать бесчестных торговцев наркотиками. Каждый год эти пенососы вытягивают у миллионов людей миллионы долларов; их племя стоит в одном ряду с распространителями товаров и продавцами подержанных машин… и ведомство шерифа будет охотно выслушивать жалобы на дилеров в любое время дня и ночи. Тем, кто предъявляет жапобы, будет гарантирована защита от преследования — при условии, что жалобы обоснованы. (В этом пункте платформы следует отметить, что любой шериф любого округа в Колорадо по закону отвечает за проведение в жизнь всех законов штата, которые касаются наркотиков — даже тех законов, с которыми он лично не согласен. За каждый случай намеренного невыполнения закона полагается штраф до 100 долларов… Но следует также отметить, что законы предусматривают многие другие штрафы и наказания при многих странных и невероятных ситуациях, и как шериф я должен ознакомиться со всеми законами без исключения. Поэтому любой мстительный, некомпетентный придурок, который захочет обвинить мой офис в должностных преступлениях, должен быть полностью уверен в тех фактах, которые он предъявит.) Общая философия шерифа будет заключаться в том, что наркотики не должны продаваться для прибыли. Некоммерческие продажи будут рассматриваться как пограничный случай и будут оцениваться по их последствиям. Такой подход, как мы считаем, создаст исключительную и очень гуманную обстановку в Эспене (или Жирном Городе) в том, что касается наркотической культуры — которая настолько уже стала частью нашей местной действительности, что только фашист и безумец может говорить о попытках «искоренения». Так что единственно реалистичный подход — сделать жизнь в этом городе очень неприятной для любых спекулянтов, как в сфере наркотиков, так и во всех остальных сферах.
4) Охота и рыбалка должны быть запрещены для всех, кроме местных жителей и людей, которые получат разрешение, подписанное местным жителем — который будет по закону отвечать за любые нарушения и злоупотребления совершенные тем приезжим, за которого он «подписался». Штрафы будут тяжелыми, а общая политика будет заключаться в безжалостном преследовании всех нарушителей. Но — так же, как в случае с предполагаемой сменой названия города — это требование «подписи местного жителя» не будет иметь отрицательного действия ни на кого, кроме жадных, опасных фанатиков-убийц, которые представляют угрозу везде, куда бы они ни пришли. Этот новый план никак не затронет местных жителей — кроме тех, кто одобряет приезд «спортсменов». Такой подход — когда сотни или даже тысячи индивидуумов будут лично отвечать за защиту живущих в нашей местности животных, рыб и птиц — позволит нам de facto создать своего рода охотничий заповедник. Причем без жестких ограничений, которые придется соблюдать и нам, если эти кровожадные идиоты будут продолжать роиться здесь каждую осень, стреляя во всё, что попадается им на глаза.
5) Шериф и его заместители никогда, ни при каких условиях не должны носить оружие в общественных местах. Все городские бунты, перестрелки и кровопролития (с использованием огнестрельного оружия), если вспомнить недавнее прошлое, были спровоцированы теми копами, которые в приступе страха охотно нажимают па курок. И ни одному копу в Эспене не приходилось использовать огнестрельное оружие на протяжении уже стольких лет, что я без опаски предлагаю вознаграждение в 2 доллара наличностью тому, кто сможет вспомнить такое происшествие (информацию присылать на адрес: Почтовый ящик К-3, Эспен). При нормальных условиях полицейской дубинки, такой как MK-V, которую производит General Ordnance, более чем достаточно для быстрого решения любой проблемы, связанной с насилием — из тех проблем, что могут возникнуть в Эспене. А то, с чем полицейская дубинка не может справиться, так или иначе требует подкрепления… в таких случаях ответ всегда должен предусматривать массированное возмездие. Жестокая атака с применением огнестрельного оружия, бомб, перечных аэрозольных генераторов и всех других видов оружия — необходимое средство для восстановления гражданского мира. Идея разоружения полиции заключается в снижении уровня насилия — одновременно гарантируется ужасающее наказание для любого идиота, который попытается применить насилие к безоружному копу.
6) Свирепое преследование людей, которые в любой форме насилуют землю, будет политикой ведомства шерифа. Немедленные действия будут предприняты по любому поводу и по всем обоснованным жалобам. Моим первым действием в офисе — после сооружения помоста для наказания наркоторговцев — будет организация бюро для расследования фактов насилия над землей. Любой гражданин сможет написать заявление о конфискации, об остановке, об опасениях, об ужасе… да… даже заявление о предположениях… против любого жлоба, которому удалось обойти наши старомодные законы об охране природы и поставить бак с гудроном, выкопать канаву для слива отходов или гравийный карьер. Эти заявления будут рассматриваться с чрезвычайным усердием… и всегда — следуя букве закона. Селах.
[12]
ЭТО БЫЛО ужасно. Я был на грани того, чтобы принять руководство над всей машиной правосудия в округе Питкин, Колорадо. На моих условиях, с избирательной платформой, которая гарантировала, что заместители шерифа не будут кушать мескалин на службе (компромисс, заключенный в последнюю минуту с моими юристами).
Поверь моему слову, Бубба, это была фантастика. День, когда я проиграл всего четырьмя процентами голосов, был самым удачным днем в моей жизни. Если бы я выиграл, я бы сейчас всё ещё сидел в тюрьме. Система была не готова к власти Чокнутых. А мы были очень близки к победе. Я решил, что надо взять перерыв. Голливуд. Лас-Вегас. Сайгон.
Но всё это не работало. Зимой 1971 года я обнаружил, что нахожусь в Вашингтоне и на основе полной рабочей занятости освещаю президентскую политику. И я всё ещё зол.
Следующие два года были причудливыми — но это другая история. И фиг с ней.
Политика похожа на фондовую биржу: это плохой бизнес для людей, которые не могут позволить себе проигрыш.
– Ричард Никсон, Нью-Гемпшир, 1968
МНОГИЕ ЛЮДИ говорили эти слова. Но в моей памяти они навсегда связаны с Ричардом Никсоном. Помню, как зимой 1968 года он блестел глазками, сидя за своим постным завтраком в Манчестер Холидей Инн, перед тем, как отправиться с Патом Бьюкененом на арендованном желтом «Меркурии» на местную телевизионную станцию. Они собирались сделать рекламный ролик «Никсона в президенты». Им пришлось оплатить ролик наличными до того, как Никсону разрешили встать перед камерой.
Никсон заплатил. Или, может быть, Патрик. В ту пору у босса не было проблем с деньгами. По крайней мере, так казалось.
У Никсона было два голубых, в белую полоску костюма «сенатор» и целый шкаф, полный хрустящими белыми рубашками, и несколько пинт джина и замечательный маленький реактивный самолет «Лир», рассчитанный на четырех пассажиров и двух пилотов. Никсон очень им гордился. Однажды ночью он провел для меня маленькую экскурсию по самолету, отмечая некоторые вещи, которые ему особенно нравились, в том числе чрезвычайно высокую крейсерскую скорость. «На самом деле, черт возьми, он оказался намного быстрее, чем они говорили, — сказал Никсон. — Эта штука так чертовски быстра, что нет необходимости в нужнике». Он засмеялся и неопределенно махнул в сторону задней части самолета, где в старые добрые дни мог бы, по его мнению, располагаться туалет. «Нужники в таких самолетах стали анахронизмом, — сказал он. — Здесь у вас просто нет времени посрать!»
