Бородач недоверчиво взглянул на Амара.
— Пятьсот?! — вскрикнул он. — Да кому столько нужно?
На самом деле он знал, что сможет раздобыть требуемое количество у своих соседей-гончаров; больше всего его интересовало, действительно ли это серьезное предложение или выдумка Амара.
— Вот этому, — и Амар ткнул пальцем в сторону молодого Йазами, который с беспечным видом сидел на нижней ступеньке лестницы. Гончар поглядел на него с разочарованием. Юноша не был похож на человека, способного купить хотя бы один кувшин.
— Сын греха… — начал мужчина низким, задыхающимся голосом. Амар подбежал к мальчишке и схватил его за руку.
— Получишь завтра пятьдесят риалов, если купишь здесь, — прошептал он.
— Не знаю… дело в том, что отец… — и парень показал в сторону, где Йазами-старший приглядывался к кувшинам на другой стороне оживленной улицы.
— Веди его сюда сейчас же, а завтра придешь за своими пятьюдесятью риалами.
Конечно, не было никакой гарантии, что гончар заплатит Амару хоть что-нибудь, если сделка состоится, но Амар решил, что в таком случае он просто уйдет от него. Мир был слишком велик, полон великолепных возможностей, чтобы тратить время попусту с неблагодарными учителями.
Парень перебежал на другую сторону дороги и начал оживленно говорить с отцом. Амар заметил, что он указывает в сторону их мастерской. Гончар уже снова сидел на корточках перед дверью.
— Ступай работать, — позвал он Амара.
Тот замер в нерешительности. Потом, решив рискнуть, перебежал через дорогу и мигом вернулся с молодым Йазами и его отцом, гончар выпрямился. Когда вся троица приблизилась, он услышал, как осанистый, внушительного вида господин говорит Амару: «Помню, помню тебя еще совсем крохой, когда ты пешком под стол ходил. Не забудь передать от меня привет Си Дриссу. Да хранит его Аллах».
Сделку заключили без промедления, и хозяин послал Амара набрать мальчишек, которые помогли бы отнести корзины с кувшинами к воротам Баб эль-Гисса. Когда последняя партия была отправлена, гончар спустился в темную комнатушку, где сидел Амар.
— Zduq, — сказал он, удивленно на него глядя, — так, значит, ты и вправду сын Си Дрисса, фкиха?
— Да. Я ведь вам уже говорил, — ответил Амар с легкой насмешкой, скрытой напускным удивлением.
— А я-то тебе не поверил. Ты уж прости, — гончар задумчиво почесал бороду.
— Аллах простит, — ответил Амар, беспечно рассмеявшись. И, не поднимая головы, погрузился в работу, делая вид, что полностью поглощен своими манипуляциями, и гадая, предложит ли ему хозяин какую-нибудь награду. Но, так как тот ничего больше не сказал на эту тему и завел разговор о количестве глины, которая им понадобится, Амар понял, что необходимо срочно что-то предпринять. Выскочив из углубления в полу, он схватил руку хозяина и поцеловал рукав его джеллабы. Хозяин отдернул руку.
— Нет, нет, Шариф!.. — протестующе воскликнул он.
— Всего лишь ученик искусного гончара, — напомнил Амар.
— Нет, нет…
— Пока я только металлем, — продолжал Амар, — но я могу пророчествовать. Отныне и впредь вам во всем будет сопутствовать удача. Это подсказывает мне мой дар. Аллах в Своей бесконечной мудрости наделил меня знанием, — при этих словах Амара гончар отступил на шаг, глядя на него широко раскрытыми глазами. — И я скажу вам правду, даже если сейчас вы занесли руку, чтобы ударить меня, — на лице гончара появилось изумленное выражение, и он уже собирался было возразить, но Амар не дал ему этого сделать. — Аллах всемогущ и знает, что творится у меня в душе. Поэтому как я могу утаить это от вас? Он знает, что сейчас мой отец лежит дома больной и у него нет денег даже чтобы купить горшочек пахты, от которой ему может стать легче. Он знает, что вы великодушны, и поэтому Он и послал вам сегодня богатого покупателя, чтобы вы могли проявить свое великодушие.
Теперь гончар глядел на него со смешанным выражением удивления и подозрительности. Амар решил, что надо без обиняков переходить к делу.
— Получив плату за пять дней вперед, я уйду отсюда сегодня самым счастливым человеком на свете.
— Допустим, — ответил гончар, — а потом мне придется нанимать полицейского, чтобы он разыскал тебя и приволок обратно? Откуда мне знать, что ты вернешься? А может, ты уже будешь в Дар Дебагхе таскать кожи к реке, стараясь провести тамошних людей так же, как провел меня? Амар ни минуты не сомневался, что хозяин даст ему денег, поэтому без лишних слов снова уселся в свою ямку, готовясь взяться за работу. Разогнав колесо, он поднял голову и сказал:
— Простите меня, господин.
Гончар застыл как изваяние. Наконец произнес почти жалобно:
— Откуда мне знать, что ты завтра вернешься?
— Да, господин, — сказал Амар. — Разве хоть один человек от начала мира мог сказать, что случится завтра? Человек живет сегодняшним днем. И я прошу, чтобы сегодня ты открыл свое сердце добру. Завтра принадлежит Аллаху, иншалла, — произнес он с чувством, — я приду завтра и буду ходить сюда каждый день. Иншалла!
Гончар сунул руку в карман чукры и вынул деньги.
— Это на пахту для твоего отца, — сказал он. — Пусть скорее поправляется.
Дорога к дому не лежала через пустырь у подножия кладбища напротив Баб Фтеха, однако Амар специально решил заглянуть сюда, когда закончил работу, в слабой надежде, что молодой Йазами окажется среди двух десятков мальчишек, гоняющих здесь в футбол. Йазами не было, но Амару попался мальчишка из школы, который уверял, что знает, где он, и вместе с Амаром они пустились на поиски по влажным улицам Эль-Мокфии, которые привели их на другой берег реки в маленькое кафе, которое Амар прежде никогда не видел. Йазами в компании сверстников играл в шашки. При виде Амара лицо его вытянулось: Амар мог объявиться так скоро только затем, чтобы сказать ему, что денег он не достал. После настойчивых попыток угостить Амара кока-колой, от которой тот вежливо отказался — это было слишком дорогое кафе, со столиками и стульями вместо обычных циновок, и Амар никому не хотел быть обязанным, — Эль-Йазами взял его за руку и вывел наружу, где, стоя в темноте под высоким платаном, они могли поговорить.
Основная цель Амара состояла в том, чтобы отвлечь внимание Йазами от своего места работы: появись парень там, гончар сразу бы что-то заподозрил. Теперь приходилось ломать голову: как мог он оказаться настолько глуп, чтобы назначить встречу именно там?
— Ты лучше завтра не приходи, — сказал он и добавил: — Он дал мне только двадцать пять риалов. В темноте он сунул монеты в руку Эль-Йазами. Тот вернулся к дверям кафе, чтобы пересчитать их в тусклом свете, падавшем изнутри. Это был приятный сюрприз, потому что он уже ни на что не рассчитывал.
— Значит, я должен тебе еще двадцать пять, — сказал Амар, — и я их отдам, как только раздобуду. Но постарайся придумать еще какой-нибудь заказ, ладно? Тем скорее получишь остальное.
