Алан читал мне различные фрагменты из абсурдной и бессмысленной прозы Коупа, посмеиваясь по ходу дела. Заскучав, я обнажила и принялась трогать мою пизду. Наконец Алан сунул свой член в мою истекающую соками дырку. У него, несомненно, был огромный опыт в ебле. Я никогда еще не встречала человека, занимающегося любовью с такой научной тщательностью. Каждая ласка взывала к пределу возможного. Он медленно вытащил свой член, слегка коснувшись головкой точки между моих губ, затем с равной осторожностью потянул его назад, прижимая к верхним складкам моей вагины, затем также медленно вошел в меня. Затем, когда весь ствол уже был внутри, и казалось, будто мой живот заполнен им, Алан начала осторожно двигать им из стороны в сторону, вынуждая большую круглую головку тереться восхитительным образом о чувствительный рот моей матки.
Достигнув оргазма, мы оба застонали от переизбытка удовольствия, и моя пизда затрепетала вокруг его пульсирующего инструмента, когда из противоположного источника наслаждения извергся поток жизни в струях маслянистой спермы. Алан лег на спину отдышаться и отдохнуть после такого напряжения. Когда он увидел, что я вытираю свой мокрый приёмник бумажной салфеткой, то попросил меня оказать ему ту же услугу. Я охотно подчинилась, встав на колени сбоку от него, взяла его мягкий и влажный член, нежно обтерла его всюду, затем, нагнувшись вперед, сомкнула мои губы вокруг его истекающего спермой кончика. Мой анус приподнялся, и Алан, придя в себя, немедленно воспользовался этим. Забросив мою ночнушку на спину, он начал придвигать меня к себе, пока мой голый зад не оказался почти напротив его лица. Раздвинув мои бедра, он открыл губы моей щелки, поиграл с клитором, и увлажнив свой палец в пизде, сунул его в мое анальное отверстие. Мне весьма понравилось демонстрировать таким образом свои анальные прелести. Пока Алан изучал все складочки и изгибы в моём заду, я ласкала его член и обрабатывала яички. Немного погодя, поставив меня перед собой с широко расставленными ногами, Алан заставил меня опуститься, пока мой орган не коснулся его рта. Вся похоть, заложенная в меня природой, проснулась, когда я чувствовала его теплое дыхание, обдувающее волоски моей пизды, и его гибкий язык, извивающийся вокруг моего клитора, играющий между малыми губами и исследующий тайный проход внутри. Но когда он перешел к другому входу, я почувствовал, как он щекочет языком мои самые чувствительные складки, шлюзы наслаждения распахнулись, пришло ощущение, будто я таю, подсказавшее, что я кончила ещё раз.
Вскоре после моего второго оргазма я заснула на софе. В какой-то момент Алан провел меня в полубессознательном состоянии в спальню, где раздел и уложил под одеяла. В ту ночь мне снилось, что я вернулась в Будапешт. Дадли повел меня в цыганский бар под названием “Голубой Слон”. Внутри воздух был спёртый от сигаретного дыма. Там были какие-то парни, сидевшие вокруг сломанных столов на сломанных стульях. Некоторые из них пели, другие играли в шахматы. Народа была не так много. И совсем мало женщин, только две официантки из обслуги бара. Дадли заказал “Цселени”. Вишневый брэнди. Его венгерский был очень хорош. Я смотрела рассеянно на заляпанные плитки на стене и на огромный постер какого-то курорта, который так и не смогла идентифицировать. Меня особенно не волновал “Цселени”, но, похоже, с постоянными клиентами дело обстояло иначе, так как это был основной товар в скудном ассортименте бара. Алан стоял на улице. Когда мы вышли из бара, он обругал Дадли, избил его и оставил валяющимся в луже блевотины.
Алан повез меня в аэропорт, мы успели на самолет в Лондон. Без задержек миновали паспортный контроль, но, когда мы проходили таможню, нас затормозил Дадли. Манекен уверенно держался, имел военную выправку и проявил огромный интерес к книгам, лежавшим в небольшом плоском чемодане Алана. Наружу был вытащен экземпляр “Изобилия виски” Комптона Маккензи, и кукла громким голосом потребовала объяснить, почему этот труд не был задекларирован. Алан объяснил, что он только использовал эту книгу как противовес его интересам на востоке, и что Маккензи был маячком из прошлого, чьи вещицы, написанные на Хайлэндз и Островах, обеспечили отличный контрапункт современным писателям Восточного побережья, типа Дункана Маклина. Конечно, повествования Маккензи были сентиментальными и беспорядочными, но всё же несли в себе определенную утонченность. Алан сказал, что его давно интересовало, почему Гебридские острова оставались бастионами основанного на Библии фундаментализма, тогда как люди на Оркнейских и Шетландских островах становились все более беспечными относительно религиозных обрядов. Маккензи дал ему ключ к этой загадке. Соперничество между католическими и протестантскими островами заправляло горючим религиозный импульс на западе.
Пока Алан стоял и спорил с куклой относительно невнесения в декларацию “Изобилия виски”, сквозь мое сознание пронеслись видения. Скорее всего не я, а ни кто иной как сам Алан вернулся в Будапешт. Он бродил по Гозсду удвар, ряду связанных между собой внутренних двориков, расположенных между Добуца и Киралиуца. Архитектура пришла в упадок, однако эти внутренние дворики обладали подлинной атмосферой старого еврейского квартала. Первые этажи зданий все еще использовались как магазины и мастерские, но квартиры выше были пустынны, их окна разбиты. В занятых домах с прилегающими постройками были закрыты ставни. Сгущались сумерки и шел дождь. Алан двигался неторопливым шагом в запахе протухшего масла. Он изучал старые кирпичи, всматривался в закрытые окна. Из будки ночного сторожа появился манекен, одетый в черный пиджак летчика, сторожевая собака рвалась с поводка, который он держал в своей пластиковой руке. Алан расстегнул ширинку на своих черных Левайсах и помочился на морду пса. Когда струя мочи ударила в собаку, она растворилась. Я вернулась на таможню, где Алан оспаривал заявление куклы, что Маккензи был анти-модернистом, указывая на то, что автор был ранним энтузиастом граммофона. Дадли конфисковал его книги, но позволил нам пройти.
Сон окончился явлением тела Дадли, безжизненно качающегося в водах Дуная. Алан скрывался в тени, и, когда я попыталась сбежать от него, улицы превратились в каменный лабиринт. Алан преследовал меня по продуваемым ветром коридорам и, куда бы я не забегала, дальнейшему движению препятствовала вода со взболтанной пеной, в которой плавал раскинувший руки Дадли.
8
Я НЕ ПОМНЮ, когда проснулась, сколько чашек кофе выпила за завтраком, и занимались ли мы с Аланом любовью перед тем, как мы встали. Тем не менее, я твердо знаю, что он довез меня до университета и ждал в столовой, пока я ходила на консультацию. Сначала мой профессор злился на меня за пропуск занятий, но беседы с Аланом о литературе не прошли даром, так что мне удалось убедить профессора, что я не теряла времени зря. Я представила себе, что он кладет руку на мою ногу и ведет ее вверх под моей юбкой. Такие грезы помогли мне убить время, хотя на самом деле мой научный руководитель был настолько положительным, чтобы даже подумать не мог о возможности изменить своей жене. Наконец я выбралась из офиса моего профессора, и Алан повез меня в супермаркет “Донсайд Теско”. Мы заказали в кафе яичницу с беконом и сосиской. Между нами безмолвно сидел Дадли. Мы прошлись по магазину, Алан прихватил пакет с пончиками.
