Разумеется, собранная информация давала основания посмотреть на все это и по-другому: О’Коннел мог быть виновен в чем угодно, просто не был пойман.
Мерфи покачал головой: не особенно выдающийся преступник. Пять месяцев в провинциальной каталажке можно было рассматривать лишь как временное неудобство, предоставляющее вместе с тем возможность перенять кое-какие полезные навыки у более опытных сокамерников — если держать глаза и уши раскрытыми и не попасть в число жертв, преследуемых наиболее жестокими представителями системы. Успех в криминальном деле требует, как и ученая степень, основательного обучения и подготовки, полагал Мерфи.
В деле имелись черно-белые фотографии О’Коннела в фас и в профиль. Вряд ли они знаменовали начало пути, — скорее всего, парень многому научился еще до заключения.
Знакомый полицейский, доставший для Мерфи все эти данные о приводах и судимостях О’Коннела, не смог получить доступ к досье, которое описывало похождения О’Коннела в подростковом возрасте. Это казалось подозрительным. Бог знает что там могло содержаться. Однако в имевшихся у Мерфи на руках распечатанных документах практически ничего не говорилось о преступлениях, совершенных с применением насилия, что несколько успокаивало. По всей вероятности, парень просто сбился с пути, но девятимиллиметровой пушкой обзавестись не успел.
Из досье можно было почерпнуть кое-какие сведения о прошлом О’Коннела: он вырос в трейлерном парке на побережье в Нью-Гемпшире. Вероятно, детство у него было не слишком радостным. Он не жил в белом домике с нарядным фасадом, где на кухне пекут яблочный пирог, а на лужайке дети играют в мяч. Скорее всего, ему частенько доставались тумаки. В школе занимался вполне успешно — когда ходил туда. Обучение происходило со значительными пропусками. Возможно, содержался в исправительных учреждениях? Тем не менее среднюю школу окончил. «Небось, специалистам по работе с трудными детьми пришлось потрудиться», — подумал Мерфи. О’Коннелу хватило способностей поступить в местный колледж. Затем бросил учебу. Снова поступил в колледж, но так и не окончил его. Переехал в Бостон и перевел документы в Массачусетский университет. Умеет обращаться с техникой, был неплохим механиком. Очевидно, те же способности позволили ему с успехом освоить компьютер. Короче, есть в чем покопаться, если это надо Салли Фримен-Ричардс. Что именно он откопает, Мерфи приблизительно представлял себе. Скорый на руку отец. Пьяница-мать. Или, как вариант, отсутствующий отец и падкая на мужчин мать, работающая прислугой или подсобницей на производстве. Бурные субботние вечера с алкоголем.
В этот погожий день, обещавший неплохой улов, Мэтью Мерфи сидел в своем автомобиле перед закопченным зданием, в котором жил О’Коннел. Клочки голубого неба проглядывали в щелях между обветшалыми многоквартирными домами, а вдали, над спортивным комплексом «Фенуэй-парк», виднелся логотип нефтяной компании «СИТГО». Оглядевшись, Мерфи пришел к выводу, что улица в принципе ничем не отличается от многих других в Бостоне: молодые люди на подъеме к светлому будущему и старики на спуске от чего-то лучшего в прошлом. И отдельные личности вроде О’Коннела, для которых это место было лишь промежуточной станцией на пути к чему-то худшему.
Добыв через знакомого полицейского распечатку данных о Майкле О’Коннеле, Мерфи хотел добавить к ней хорошую фотографию объекта. На сиденье рядом с ним лежала современная цифровая камера с длиннофокусным объективом — самый главный инструмент частного сыщика.
Мерфи давно уже разменял шестой десяток, то есть достиг того рубежа, с которого открываются безрадостные перспективы пожилого возраста. Он был разведен, детьми не обзавелся и тосковал больше всего по тем дням, когда был молодым сотрудником дорожной полиции и гонял на патрульной машине по Массачусетской автомагистрали смена за сменой, поддерживая силы за счет кофе и адреналина. Работа в отделе по расследованию убийств тоже нравилась ему, но он был достаточно разумен, чтобы понимать, что при том количестве врагов, какое он нажил, вряд ли он дотянет на этом месте до старости. Мерфи внутренне улыбнулся. Ему всю жизнь хватало ловкости уцелеть в любой передряге, уйти из-под удара в последний момент. Через год после прихода в дорожную полицию он вдребезги разбил машину, преследуя пьяных подростков, гонявших на отцовском «БМВ», — и отделался легкими царапинами, в то время как все усилия медиков из скорой помощи по оживлению юных тел были напрасны. Однажды у него состоялась ночная перестрелка с наркодельцом, накачавшимся до того, что у него уже глаза наружу вылезали. Тот выпустил в Мерфи из пистолета целую обойму, и все до одной пули изрешетили стену за головой полицейского, а сам он уложил наркодельца на месте единственным выстрелом, который произвел зажмурившись. Язык у Мерфи был хорошо подвешен, и детектив уже даже не помнил, сколько раз он выручал его в отчаянных ситуациях. Так произошло, например, когда Мерфи столкнулся один на один с преступником, за которым тянулся целый хвост убийств. В одной руке тот держал мясницкий нож, в другой — девятилетнюю девочку; у ног его валялся труп его жены, а на кухне в луже крови — тело ее матери. Мерфи задержал его и получил за это благодарность в приказе. Задержанный также выразил ему свою благодарность и пообещал, что Мерфи будет его следующей жертвой, как только он выйдет на свободу. Последнее, правда, было маловероятно. Мерфи считал, что накопленные им угрозы в свой адрес служат лучшим послужным списком. Вспоминая их, он сбивался со счету.
Майкл О’Коннел по сравнению со всем этим был лишь мелкой неприятностью, не более того.
Детектив еще раз просмотрел лежащие у него на коленях бумаги, пытаясь отыскать свидетельство того, что О’Коннела невозможно запугать. Он такого свидетельства не нашел. Пожалуй, именно в этом направлении и надо действовать; он предложит это Салли Фримен-Ричардс. Нагрянуть в гости как-нибудь вечером в сопровождении двух не занятых на работе приятелей из полиции. Неформальный визит, но запоминающийся. Что-что, а припугнуть человека они умели. Чуточку потрепать парня и представить ему подписанный судьей запрет преследовать девушку. Пусть О’Коннел подумает, стоит ли овчинка выделки. А главное, надо внушить ему, что в противном случае Мерфи самолично устроит ему веселую жизнь.
Он улыбнулся. Это должно было подействовать.
Мерфи приходилось в свое время сталкиваться с психопатами, настолько одержимыми идеей преследования, что их не могли удержать ни угрозы, ни требования закона, ни даже огнестрельное оружие, которым перед ними размахивали. Со свирепой целеустремленностью питбулей они были готовы кинуться в огонь и воду, чтобы добраться до объекта своих притязаний. О’Коннел казался по сравнению с ними мелким пакостником, каких Мерфи повидал на своем веку более чем достаточно. Но чем дольше детектив читал досье Майкла О’Коннела, тем больше удивлялся тому, что этот червяк решился связаться с такими людьми, как Салли Фримен-Ричардс и ее дочь. Ему доводилось расследовать убийства, когда брошенный муж или любовник мстил женщине за то, что она пошла своим путем. Мерфи сочувствовал людям, пытавшимся разорвать тягостные, унижающие их отношения. А в данном случае он не мог понять, каким образом у О’Коннела могла зародиться столь сильная страсть. Ему всегда казалось, что ничего нет глупее, чем отказываться ради любви от свободы, от возможностей, которые могут представиться в будущем, и уж тем более от жизни.
